Гадкая ночь

Голос Гиртмана звучал спокойно и ровно, и Сервасу почудилось, что он идет по тончайшему льду.

Медсестра, сидевшая в тесном кабинете, увидела их и выскочила в коридор, но Мартен, не останавливаясь, махнул полицейским удостоверением и пошел дальше, подталкивая Гиртмана в плечо.

– Ты выглядишь потрясенным, мой бедный… друг, – насмешливым тоном произнес швейцарец. – Напоминаешь кота, которому прищемили хвост дверью. Сними эту дрянь. Я не тронул твою дочь. И не трону. Если сделаешь, что должен… В конечном счете всё – абсолютно всё – зависит от тебя.

– Заткнись.

Майор толкнул дверь, выходившую в холл, снова показал удостоверение, на сей раз – дежурному администратору, и вышел на улицу, уводя окровавленного, закованного в наручники Гиртмана, спустился по ступенькам, не почувствовав холода, и направился к машине.

– Тебя обвинят в убийстве Жансана, Мартен, и обелить тебя могу только я! – Гиртман не оставлял попыток образумить полицейского.

– Именно так, поэтому я предпочитаю, чтобы ты пока посидел в тюрьме.

– А Гюстав?

– Это моя проблема.

– Неужели? И как же ты отдашь ему часть печени, если сам попадешь в кутузку?

Швейцарец стоял, сложив руки на животе, и в упор смотрел на Серваса.

– Ладно, но действовать будем на моих условиях.

– Каких именно?

– Ты сядешь, я останусь на свободе и буду следовать твоим инструкциям. Поеду в клинику. Отдам столько печени, сколько потребуется. Мы спасем Гюстава. Но все это время ты будешь ночевать в камере.

Гиртман издал странный звук – нечто среднее между смехом и рычанием.

– Почувствовал себя хозяином положения? Зря. У тебя нет выбора, Мартен: ты больше не управляешь своей жизнью… если, конечно, хочешь спасти сына. И дочь… Подумай, что могут сделать с ней Лабарты… Или другие мои… помощники… Почему ты вдруг так побледнел, а, Мартен?

Ветер уносил прочь слова Гиртмана, он сильно щурился, но Сервас видел металлический блеск его зрачков и не сомневался, что это не пустая угроза.

Он ударил швейцарца в печень – так сильно, как только мог, тот закричал от боли и ярости, упал на колени и проскрежетал:

– Ты мне заплатишь. Рано или поздно. Но не сейчас.

Сервас расстегнул наручники.

* * *

Он вернулся в отель в четыре утра. Кирстен не спала. Сидела спиной к двери за маленьким столом, глядя на экран компьютера.

– Где ты был?

Сервас не ответил, и она резко обернулась.

– Что стряслось? Ты будто постарел на десять лет.

39. Марго

– И ты не счел нужным поставить меня в известность?

Кирстен разозлилась. Судя по синякам под глазами, она плохо спала и теперь нервничала сильнее обычного.

– Вы провели пять часов в той чертовой больнице, и ты не нашел минуты, чтобы мне позвонить?!

– Ты спала…

– Да пошел ты!

Сервас понял, что лучше ее не злить, и промолчал.

– Где он теперь?

– Не знаю…

– Как это?

– А вот так – не знаю.

– Ты… Ты позволил ему уйти?

– Ты плохо слушала? Гюстав, возможно, мой сын, и он в смертельной опасности…

– И что?

– Гиртман все предусмотрел. Нашел клинику за границей, хирурга…

– Прекрати, Мартен! Если донор – ты, ребенка можно прекрасно прооперировать и здесь! Не стоит…

– Нет! – отрезал он.

Кирстен посмотрела ему в глаза.

– Почему?

– У меня есть на то причины.

– Какие, упрямая ты скотина?

– Он угрожал Марго.

– Попроси усилить охрану.

– Тебе не хуже меня известно, что обеспечить человеку стопроцентную безопасность невозможно, – ответил Сервас, вспоминая слова Гиртмана о дочери. – Даже имея лучшее в мире оборудование. И уж тем более силами двух-трех не обученных этому делу инспекторов. И потом, кто знает, сколько времени потребуется на улаживание дел с операцией Гюстава… Он болен. Времени не осталось. Оперировать нужно сейчас, а не через полгода…

Тон сыщика был категоричен, и Кирстен обреченно кивнула.

– Значит, ты отпускаешь преступника и собираешься следовать его указаниям?

– Пока да, у меня нет выбора.

– Выбор есть всегда, – упрямо возразила Кирстен. – Когда вы должны встретиться?

– Он сказал, что свяжется со мной сам.

Кирстен в очередной раз кивнула, метнув в Серваса недобрый взгляд исподлобья.

– Я должен идти.

– Куда? – изумилась норвежка.

– Повидаться с дочерью.

* * *

Он сел в машину, включил печку на максимум и настроил радио на новостную станцию. Самопровозглашенный эксперт – один из тех, кто не сумел предсказать избрание Дональда Трампа, – объяснял, как такое случилось и почему то же самое может произойти здесь, хотя много месяцев он и его коллеги по цеху утверждали прямо противоположное.

Было еще темно, когда Сервас въехал в Тулузу, оставил автомобиль на стоянке рынка Виктора Гюго, спустился на улицу, махнул рукой полицейскому, сидевшему в машине у его подъезда, подумав: «Интересно, давно он тут?» Было 06:12 утра.

– Как насчет кофе? – спросил он офицера, дежурившего перед квартирой, бесшумно открыл дверь, чтобы не разбудить дочь, и вдруг услышал, что в кухне кто-то есть.

– Марго?

Девушка выглянула в коридор.

– Папа? Что ты здесь делаешь?

– Добрый вечер, мадемуазель, – поздоровался из-за спины Серваса агент.

– Здравствуйте, – ответила девушка. – Выпьете кофе?