Гагаи том 1

Ванюра лишь застенчиво улыбнулся. В своей голубой футболке, простых брюках и парусиновых туфлях он неловко себя чувствовал рядом с расфранченным Андреем. Вообще, если говорить по правде, после того, как его отчитали за уголь, Ванюра решил не идти к Тимофею Авдеевичу. А отец дураком обозвал. «Не будь олухом, — сказал. — Не всегда механики приглашают к себе кочегаров». И бутылочку водки сунул. Ванюра не знает, куда деть эту злосчастную бутылку, и еще больше теряется.

На выручку ему пришел Тимофей.

— А, ты со своей выпивкой! Давай, давай! — Сам взял у него из рук поллитровку и поставил на стол. — Пригодится.

С самого начала за столом создалась непринужденная обстановка. Наполнили рюмки. Подняли.

— В обществе воспитанных людей, — начал Тимофей, — первый тост принято провозглашать в честь хозяйки дома.

— Я с удовольствием, — кивнула Елена.

— Но мы — паровозники. А где вы видели воспитанных паровозников? К тому же у нас два дома. Не берусь утверждать, в каком доме мы больше живем: в том ли, где семья, или в доме на колесах.

— Ну и пейте за свой паровоз! — поняв намерение Тимофея, воскликнула Елена. Демонстративно поставила свою рюмку, вызывающе сказала: — Пейте.

— Вот-вот, — подхватил Тимофей. — Об этом я и хотел сказать. Чувствуете, друзья мои, какой металл звенит в голосе Елены Алексеевны? В переводе на человеческий язык это значит: «Попытайтесь только не посвятить мне первый тост, не видать вам ни печеного перца, ни яичницы с колбасой...»

Ребята засмеялись. Не выдержала и Елена. Лишь Тимофей оставался подчеркнуто серьезным, хотя и в его глазах прыгали смешинки.

— Я вас спрашиваю, друзья, что делать?

— Будем воспитанными! Давайте будем воспитанными, колосник...

— Правильно, Андрей! — подхватил Тимофей. — Иного выхода нет. Придется выпить за благополучие этой женщины, в чьих руках наше сегодняшнее бытие. — Он исподтишка подмигнул Елене — озорно, радостно. Шепнул: — Будь здорова.

Мало-помалу и Ванюра втянулся в разговор, осмелел. Невольно подумал, что дома у них никогда не бывает вот так просто и весело. А чтоб гости собрались — такого Ванюра не помнит. У отца одно на уме — копить, тянуть в дом все, что плохо лежит. Нет, лучше не вспоминать об этом.

Тимофей оглядел стол, зачастил:

— Так-так-так. Вижу, пришло время наливать. — Взял бутылку. — Ну, теперь и за второй дом можно выпить. За то, чтобы колеса крутились, чтоб все у нас было, как в хорошей семье.

Елена тоже пригубила и ушла на кухню. Разговор больше касался последней поездки.

— Доказали? — допытывался Андрей. И сам же отвечал: — Доказали. Начпо доволен? Доволен. Можно, значит...

— Ты погоди, — прервал его Тимофей. — Это у нас пробная поездка. Одна за столько времени. А если каждый рейс такой? Выдержишь?

— Выдержу.

— А Иван выдержит? А я?

— Выдержите. Силенки что у одного, что у другого.

— Верно, — согласился Тимофей. — Силу нам с Иваном не занимать. Только не эту силу, не эту выдержку имею в виду. Внутренняя самодисциплина, собранность, вот чем мы взяли... Работа у нас какая? Коллективная. Каждый в отдельности мы ничего не значим, ничего не стоим. А вместе — горы сдвинем.

— Само собой, — проговорил Андрей.

— Но ведь надо, чтобы мы все время были вместе, чтоб понимали друг друга, научились владеть собой, своими чувствами. И когда потребуется — сумели бы подчинить их коллективной воле. А то ты придешь на смену чем-то расстроенный или...

— Да как же не расстроишься?! — воскликнул Андрей. — Батя словно с цепи сорвался: пятую жинку привел. У меня уже от этих «мамаш» в глазах рябит.

— И так же закладывает? — спросил Тимофей.

— Куда там! Похлеще прежнего. «Нам, — говорит, — составителям, один конец — под колесом».

— Да-а. Какое уж тут спокойствие? Вот я и прикидываю: ты придешь расстроенный, или я заявлюсь после перепоя с тяжелой головой, или Ивану почему-то не захочется уголь грести. Что получится?

— Толку не будет, — согласился Андрей.

— Вот мне и думается, что бригаду должны объединять не только производственные интересы. Нужна заинтересованность во всем. Взаимовыручка.

— Ну, Ванюра уже себя показал: «И я не я, и хата не моя, и меня заставили».

— Ты долго еще пилить будешь? — обиделся Ванюра.

— А что, будто лучшим стал, да? — отозвался Андрей. — О себе только думаешь, о своей выгоде. Ты что мне на тендере шептал?.. С получки тащил Тимофея Авдеевича и меня в пивную? Молчишь?.. То-то, бестолковая твоя башка.

Вмешался Тимофей. Он-то знает, откуда у Ивана такая путаница в голове. Знает, не так просто вышибить то, что ему с детства вколачивал Афоня.

— Ладно, — миролюбиво сказал он. — Кое-что Иван уже понял. Поймет и остальное.

— Ничего себе — «понял», — проворчал Андрей. — Сундук угля набухал и попер.

— Ну, хорошо, хорошо, — попытался прервать его Тимофей.

Но Андрей не унимался:

— Вы, Тимофей Авдеевич, погодите. Мне интересно знать, почему он потащил уголь с паровоза? Что, разве ему не дают? Слышишь, Ванюра? Ты получаешь уголь?

— Получаю.

— Тебе не хватает?

— Все тащат.

— Не трепись, — рассердился Андрей. — Тимофей Авдеевич не тащит, я не тащу, другие...