Гагарин. Человек и легенда

Николай Каманин приказал спортивному комиссару Ивану Борисенко внимательно изучить правила, касающиеся регистрации рекорда высоты. Но к февралю 1961 года задачу так и не удалось решить. Было уже поздно что-либо менять. Стратегическая неправда казалась куда выгоднее, чем масштабная перестройка «Востока». В мозжоринском конверте номер один содержалось «успешное» сообщение для ТАСС, лживо утверждавшее, что космонавт приземлился не покидая корабля. «Долгое время эту легенду подкрепляли официальные документы, — говорит Мозжорин. — Только в эпоху гласности нашему народу и всему миру открыли правду». В других конвертах, по всей видимости, излагалась совсем иная история. Так, если бы «Восток» опустился не на советской территории, применение катапультного кресла стало бы вопиюще очевидным для иностранцев. Мозжорин не помнит, какие именно формулировки он использовал, и сожалеет, что потом конверты были утрачены. «Жаль, что мы их уничтожили. Сегодня они представляли бы историческую ценность».

В этих документах для ТАСС нелегко было описывать даже самые простые детали. На подготовительном этапе казалось естественным назвать капсулу для первого пилотируемого полета в космос «Восток-1», ожидая, что за ней последуют другие; но Олег Ивановский, ведущий конструктор аппарата, вспоминает: «Если бы мы дали ему номер, тогда было бы ясно, что мы затеваем целую серию. А мы не хотели, чтобы кто-нибудь решил, что мы готовим новые полеты, вот почему „Восток“ номера не получил».

Четвертый документ, совсем иного рода, приготовили для хранения в самой капсуле «Востока». Космонавты не должны были этого знать, хотя даже в последние недели перед самым первым пилотируемым полетом в космос велись яростные споры о том, какую степень контроля можно позволить космическому пилоту во время его экспедиции. Все сосредоточилось вокруг загадочного пульта из шести клавиш на левой панели управления «Востока».

Беспилотные космические аппараты управлялись бортовыми электронными системами, по радиоканалам связанными с центром управления полетом на Земле, и это само по себе представляло нелегкую задачу. Но какие новые проблемы возникнут, если в корабль поместить человека? Врачи беспокоились, как бы космонавт-одиночка не сошел с ума, сраженный чувством духовной и психологической оторванности от товарищей, оставшихся на Земле, тогда как службы безопасности тревожились, как бы он не сбежал на Запад, при завершении полета намеренно приземлившись на территории какого-нибудь зарубежного государства. К осени 1960 года в дискуссиях об управлении наметился странный перекос. Цель состояла уже не в том, чтобы дать пилоту власть над его собственной машиной, а в том, чтобы полностью лишить его этой власти. Было решено: управление «Востоком» будет полностью автоматизированным, как у всех беспилотных аппаратов. Возможно, в нештатной ситуации космонавту позволят ненадолго взять на себя управление, правда, при одном условии — если он докажет свою вменяемость.

Инженеры разработали шестиклавишный пульт, который отключал навигационные системы от бортовых компьютеров и позволял пилоту самому «рулить» кораблем, когда возникала необходимость в ручном управлении. Ему сообщат шифр, который следует набрать на клавиатуре, только если руководители полета, находящиеся на Земле, решат, что умственно и психически пилот готов к выполнению такой работы. С присущей ему логикой Сергей Королев разбил этот план на составляющие и задал вопросы об основных допущениях. Зачем отдавать пилоту контроль над аппаратом? Вероятно, из-за того, что отказали автоматические системы, и он вынужден перехватить управление. Но, если корабль выйдет из-под контроля и придет в незапланированное движение, радиосвязь с Землей может прерваться как раз в тот момент, когда пилоту понадобится услышать секретный шифр, задействующий ручное управление. Идея с клавиатурой казалась опаснее, чем вариант «пусть все идет как идет».