Гагарин. Человек и легенда

Хотя Гагарин скорбел по Комарову, одному из самых способных и обаятельных космонавтов, он по-прежнему был полон решимости полететь в космос, а потому испытал огромное разочарование, когда начальство решило отстранить его от дальнейших полетов. Алексей Леонов объясняет: «После Комарова Государственная комиссия сочла невозможным отправлять Юру, так как все неполадки „Союза“ следовало исправить, полностью пересмотреть его конструкцию, а на это ушло бы года два».

Гагарина отстранили не только из-за того, что старт был отложен: руководство с новой силой забеспокоилось, как бы не потерять Гагарина из-за какого-нибудь несчастного случая. К тому же следовало поддерживать определенные воинские традиции. Сергей Белоцерковский неохотно согласился с решением запретить Первому Космонавту дальнейшие космические экспедиции. Он прекрасно понимал, что Гагарин отчаянно хотел полететь на Луну, однако замечал: «Главным кандидатом [на предполагавшийся лунный полет] был Андриян Николаев. Что касается Юры, то Королев незадолго до своей смерти говорил мне: вероятно, ему не следует больше летать. Юра оказался в трудной ситуации: он работал заместителем начальника Центра подготовки космонавтов, и обязанности у него были понятные — тренировка других космонавтов и наблюдение за ними. Руководитель Центра подготовки обычно сам не летает».

Это решение очень опечалило Гагарина, и он обратился в Государственную комиссию с письмом, где умолял: «Меня нельзя отстранять от полетов. Если я перестану летать, у меня не будет морального права руководить теми, чья жизнь и работа связана с небом».

Хохлов, любимый гагаринский парикмахер, говорил: «Юра не мог без полета. В этом была вся его жизнь. Человек не может без своей профессии. Он без нее просто не мог жить».

Когда 26 октября 1968 года «Союз» после реконструкции наконец совершил первый успешный полет, за его пультом сидел самый суровый критик Гагарина — Георгий Береговой.

Правда о гибели Комарова и отстранении Гагарина от полетов стала достоянием гласности лишь в конце 1990-х годов, однако большинство западных специалистов давно знали: у Первого Космонавта возникли некие карьерные затруднения. Еще в 1978 году в своей сенсационной книге «Красная звезда на орбите» Джеймс Оберг, американский писатель, специалист по истории освоения космоса, заявлял:

Перед тем как погибнуть в тридцать четыре года, Юрий успел превратиться из привлекательного и самоуверенного пилота реактивных машин в полубога, которому поклонялись и которого ограждали от всякого риска и приключений, пока он сам не попытался сломать эту защитную стену и вырваться наружу. Но он зашел в этом чересчур далеко.

Гагарин попытался отвлечь себя новыми вечеринками, и разочарованный Каманин замечал в дневнике, что после гибели Комарова и отстранения от полетов процесс разрушения личности Первого Космонавта пошел еще быстрее.

В начале марта 1967 года, последнего месяца жизни Гагарина, в Звездном городке наконец завершили строительство комфортабельного жилого корпуса для космонавтов. Алексей Леонов помнит происходившие там буйные пирушки: вероятно, космонавты хотели как-то отвлечься, забыть хоть ненадолго о страшной смерти Комарова: «Мы встречались в квартире Гагарина чаще, чем у кого-нибудь еще. Традиции гостеприимства сложились еще в Чкаловском, где мы жили раньше. Например, был закон: если припозднишься, раздевайся до пояса и с головой лезь в холодную ванну. Даже если ты знаменитость. Закон есть закон! Традицию заложил Юра: штука в том, что после холодной ванны тебя оживляют большой порцией водки, чтобы ты не простыл. Тогда все стали нарочно опаздывать, чтобы получить водку, которая им причиталась.

Одним из выдающихся гостей был архитектор Комаровский, создатель высотки МГУ, где еще в 60-м году первые космонавты падали в шахту лифта. Его принимали в соответствии со старинными крестьянскими традициями гостеприимства, которые соблюдали даже на борту станции „Мир“: гостю, встречая, дают самую необходимую пищу, так как он мог проголодаться в пути. „Мы отвели Комаровского на верхний этаж, там приготовили хлеб-соль и водку, — рассказывает Леонов. — А потом мы его повели с одиннадцатого на десятый, там тоже — хлеб-соль, водка, и так далее, этаж за этажом. В конце всей этой затеи Комаровский и другие знаменитости сказали: „Много мы в жизни повидали всяких чудес, но такого хлебосольства никогда не встречали!“ Так мы отблагодарили тех, кто построил нам жилье“.

Гагарина такие вечеринки наверняка отвлекали от забот и тревог. Но, когда он возвращался в родной дом, в Гжатск, его тайные страхи, загнанные внутрь, иногда проявлялись.