Гайдебуровский старик

Я огляделся. Дом выглядел как никогда пустым. Хотя я частенько оставался один. Все-таки сознание того, что Тася больше не вернется, делало дом пустым по-настоящему. Возможно, потому, что в отличие от старика, вещи еще не сумели полностью завладеть моим сознанием и моим бытом. Возможно потому, что понимание исключительного одиночества пугало меня, делало незащищенным. Впрочем, скорее всего, придется на время закрыть лавку. Без Таси вряд ли торговля пойдет успешно. К тому же, кое-какие сбережения уже у меня были. И оставались сбережения старика. Он не держал деньги в банке. И это позволяло на некоторое время лечь на дно.

Вскоре табличка «Закрыто» висела на входной двери. Вскоре она была запорошена снегом. Я бросил взгляд на елку. Она так и стояла, пушистая и не наряженная. Оттого выглядела незащищенной. Словно в лесу она, укрытая от людских глаз, могла себе позволить быть без одежды. А в городе, в чужой квартире ей непременно нужно было прикрыть свою наготу. Нарядить ее, что ли? Нет. Елку я не наряжал с детства. И теперь мне казалось, если я дам слабину, то Новый год придется встречать одному. Я готов был смириться с одиночеством, но не в Новогоднюю ночь. Мне казалось, я непременно дождусь того, кто нарядит мою елочку. Хотя эти мысли были нелепы. Кого я мог дождаться? Деда мороза? Снегурочку? Или Тасю? Все они были одинаково неправдоподобны в моей жизни.

Я выключил свет, завел старенький патефон с Моцартом, забрался с ногами на диван. И попивая «Мартини», украденное в одном из Тасиных пакетов, долго любовался мигающими огнями улицы, возле которых весело кружились в танце снежинки. Я пил под сумасбродную, но гармоничную музыку Моцарта. Убеждаясь и убеждаясь, что в каждом хаосе есть своя логика.

Две недели меня никто не тревожил. Хотя табличка «Закрыто» была видна неотчетливо, поскольку ее полностью залепил снег. Не знаю, радовался ли я своему отпуску за свой счет, или печалился. Во всяком случае, я добровольно себя отпустил, и счет мне не был предъявлен. В моей душе поселилось предновогоднее умиротворение, которого и не бывает перед Новым годом. Я не видел суеты толпящихся в магазинах людей, не слышал сирен машин и мне в лицо не ударяли огни уличных елок и цветных гирлянд. Я был предоставлен сам себе. И даже казалось, так будет всегда. Я забыл про убитого антиквара, наверно потому, что не просто мое преступление осталось незамеченным и безнаказанным. А скорее потому, что я сам стал антикваром, и более того – в это искренне поверил. Но даже если я игнорировал факт преступления, это не означало, что этого факта не существовало.

Я забыл про Сенечку и Тасю, которые, наверняка, объединились в общую команду против меня. Но они меня не тревожили, поэтому для меня этой вражеской команды как бы и не существовало. Если что-то не видишь или что-то не слышишь, это не значит, что его нет. Но, во всяком случае, можно вообразить, что его нет. Так мне казалось. И я так ошибался. Если у меня не было врагов, это не означало, что меня не было у них.

Конечно, меня немного удивило, что Тася не прибежала за своими блестящими пакетами. Я понятия не имел, что там. Просто выпил ее запас мартини, нащупав через сумку. К тому же я Тасе был должен. Не просто выручку. Но и скандал, который бы она никогда не пропустила, имея хоть малейший шанс его допустить. И вряд ли бы она шанс со мной рассчитаться проигнорировала. Они и не упустила, и не пропустила и не проигнорировала. Но это я узнал чуть позднее.

С Сенечкой все было понятно. Он просто обижен. Хотя я и не виноват. И хотя это именно его, а не меня обнимали на заснеженной дороге, прижимаясь пушистым кроличьим воротничком к его румяной щеке. Я частенько видел Сенечку через замороженную витрину. Он по-прежнему, как оловянный солдатик, стоял посреди ледяной дороги, среди бурного железного потока машин, отбиваясь от них единственной тоненькой палочкой. И как ему только не страшно? Ведь его в любой момент могли сбить. Элеонора Викентьевна была права. Он заслужил медаль. Или орден (я до сих пор не знаю отличие, хотя, наверное, знать должен, хотя не получал ни того, ни другого). Но Сенечка отчаянно отбивался. Помню, как-то стоя возле замороженной витрины от антиквара и бокалом мартини от Таси я подумал. Бесстрашный парень! Ведь он даже понятия не имеет, кто за рулем. Вдруг пьяный вдребезги. Вдруг озлобленный на весь мир. Вдруг просто сумасшедший. А вдруг просто любитель сбивать людей только потому, что они имеют дурную привычку ходить, а не ездить. Как знать?