Гайдук Станко

Вся компания двинулась к хану. Сборы были недолгими. Груша опоясался саблей; вооруженные до зубов стражники ждали приказа.

— Пошли! — скомандовал Груша.

Груша велел стражникам оцепить дом, а сам с Иваном, Лазарем и Маринко направился к двери.

— Ни с места! — загремел он с порога.

Все, кто был здесь, застыли в той позе, в какой их застал окрик.

Алекса поднял голову, но, увидав, кто к нему пожаловал, снова понурился.

— Мехо! Ибро! Асо! — крикнул Груша. Стражники прибежали.

— Всё переверните!

Турки разошлись по горницам и подворью.

— А, это ты, старый хрыч? — обратился Груша к Алексе.

Алекса поднял голову.

— Кто был у тебя?

— Никто.

— Врешь!

Он не получил ответа.

— Ты слышишь?

Алекса по-прежнему молчал.

— У тебя есть язык?

Опять никакого ответа.

Груша взял его за плечи и затряс.

— Отвечай!

— Я уже ответил, — промолвил Алекса, обдав его ледяным взглядом.

— Мне известно, что здесь были гайдуки.

— Ну и ищи их! — Алекса обвел рукой вокруг себя.

Явился стражник, обыскивавший горницу.

— Ну как, Асо?

— Никого.

— Поищи-ка получше!

— Здесь никого! Разве что на чердаке…

— Поищи на чердаке.

Принесли лестницу. Турок полез наверх, обшарил все углы и вернулся ни с чем.

Пришли те, кто обыскивал надворные постройки. Там тоже не было гайдуков.

— Поп был здесь? — спросил Груша Алексу.

— Нет.

— А куда ты дел Елицу, дочку Милоша?

— Какую Елицу?

— Не прикидывайся простачком! Дочку Милоша Севича. Она здесь.

— Я ее не видел.

Груша вперился ему в лицо, но старик выдержал его взгляд.

— Лжешь!

— Нет. Ты спрашиваешь — я отвечаю. С того дня, как этот твой холуй и тот дурень, — он показал на Маринко и Лазаря, — осрамили и очернили меня, мой дом стал пугалом даже для сельских псов. Вы первые ступили через этот порог. Что за корысть мне врать?

Груша взглянул сначала на Алексу, потом на Маринко.

— Так здесь никого не было?!

— Никого!

Груша подошел к Маринко, посмотрел на него в упор и прошипел:

— Ты болван! — А потом крикнул остальным: — Пошли домой!

Он повернулся и вышел.

Маринко шел как в воду опущенный. Быть того не может, чтоб он ошибся. Ведь он своими глазами видел кмета, священника, Станко и еще одного гайдука.

— Послушай меня… — обратился он к турку в надежде уверить его в том, что видел в доме Алексы всех этих людей.

— Отстань! — огрызнулся Груша.

— Не отталкивай меня, дорогой ага. Я наложу на себя руки, если лишусь твоего расположения. Я еще ни разу не солгал тебе! Ты это хорошо знаешь!

— Тогда где же они?

— Они были в доме!

— Так куда они делись?

— Не знаю; наверное, спрятались. Клянусь жизнью, я их найду!

— Разве мы их плохо искали?

— И все же они близко.

Турок передернул плечами.

Стражники, охваченные горькими думами, молчали. Груша тоже пребывал в глубоком раздумье. Примирение священника и кмета с Алексой, упорство Елицы не давали ему покоя. Он чувствовал, что рушатся планы, которые он вынашивал годами.

И голова его стала опускаться на грудь.

Ивану тоже было не по себе. Перед глазами у него стоял Алекса. Только теперь он понял, сколько уже выстрадал этот человек и как еще страдает. И он содрогнулся.

А Лазарь? Он тоже был угрюм и невесел. Исчезновение Елицы. Приход Станко. Он всегда знал, что Станко придет. Он один верил Маринко. Ему вспомнилась та страшная ночь, когда он бежал по лесу. И при воспоминании о пережитом страхе волосы встали дыбом.

— Он здесь! Он здесь! — невольно шептал Лазарь. — Боже, что мне делать, если встречу его? Он ненавидит меня. Я его тоже ненавижу. Боже, будь ему таким же другом, как и я! Но если мы встретимся…

Вдруг его осенило.

— Выслушай меня! — обратился он к Груше.

Турок вскинул на него глаза. От его взгляда Лазаря прошиб холодный пот.

— Что тебе?

— Я… я хотел… — залепетал Лазарь.

— Что?

— Попросить тебя об одной вещи.

— Какой?

— Дозволь мне носить оружие.

— Зачем оно тебе?

— Знаешь, всякое может случиться…

Турок ехидно усмехнулся.

— Станко боишься?

— Но, дорогой ага, береженого бог бережет.

— Боишься Станко? — Груша пронзил его острым взглядом.

— Да.

— Тогда носи. И где бы ты его ни встретил, убивай на месте!

— Хорошо, — сказал Лазарь.

Когда поравнялись с домом Миражджича, Иван пригласил Грушу и стражников зайти закусить, но Груша мотнул головой и пошел себе дальше. Маринко было последовал за ним, но турок его остановил.

— Будь здесь и смотри в оба!

— Хорошо, ага.

— Маринко, зайди, выпей чего-нибудь, — позвал его Иван. — Ведь с самого утра во рту ничего не было.

— Зайду, Иван, как не зайти! Я и впрямь проголодался.

Выпив немного ракии и наевшись, Маринко распрощался с домочадцами. Лазарь вышел вслед за ним.

— Дядюшка Маринко!

— Что, родимый?

— Скажи мне по совести, ты видел Станко?

— Так же, как тебя сейчас вижу.

— Она тоже была там?

— Бедный мой Лаза! Хотел бы я тебе сказать «нет», но что поделаешь, если была!..

Лазарь почувствовал стеснение в груди.

— Я должен убить его! — проговорил он как бы про себя.

— Должен.

— Или он меня!

— Уж как выйдет! Только знай: если не ты его, то он тебя! А что до Елицы, твое дело дрянь. Тебе не видать ее как своих ушей! До свидания!

И Маринко ушел.

Дом Ивана погрузился в тоску и уныние. Домочадцев угнетало какое-то недоброе предчувствие.