Гайдзин

Патруль не спеша и, казалось, без определенной цели продвигался вперед. Затем сержант сменил направление, свернул в переулок дома Трех Карпов и забарабанил в дверь ограды.

Хирага оказался в ловушке. Всякий раз, когда поблизости появлялся патруль, его заблаговременно предупреждали, чтобы он успел скрыться в своем подземном убежище в тоннеле, куда он перетащил грубую кровать, свечи, спички, еду, свои мечи, револьвер и взрывчатку Кацуматы. Сегодня, получив предупреждение, Хирага обнаружил, что тот сад обыскивают другие самураи и у него нет никакой возможности добраться до колодца.

В панике он бросился туда, где располагалась кухня, и едва успел напялить на себя спрятанные там лохмотья, которые передал ему Кацумата, как в нескольких метрах от него сержант, скрытый оградой, вошел в дверь, грубо оттолкнув кланяющегося привратника, сбросил сандалии и вступил на веранду главного дома.

Не подозревая, что Хирага наверху и так близко, Райко вышла приветствовать сержанта, села на колени и поклонилась с самым любезным видом, чувствуя трепет внутри, потому что это был уже третий день обысков – слишком много для спокойной жизни.

– Добрый день, господин, прошу прощения, дамы отдыхают и не готовы принимать клиентов.

– Я хочу провести обыск.

– С удовольствием, пожалуйста, следуйте за мной.

– Идите на кухню.

– На кухню? Пожалуйста, прошу сюда. – Она с приятной улыбкой показала дорогу.

Когда она увидела Хирагу, уткнувшегося лбом в грязь вместе с дюжиной поваров и слуг, у нее едва не подогнулись колени.

Хирага был в грязи, голову его покрывали клочья спутавшихся волос – парик, который Кацумата носил в Ходогайе, – он был голый, не считая перепачканной набедренной повязки и рваной, изношенной рубашки.

Сержант с жестким, будто выдубленным лицом стоял, уперев руки в бока, и смотрел вокруг. Внимательно и терпеливо. Каждый угол, шкаф и кладовка подверглись тщательному осмотру. Ряды редких пряностей, сортов чая, бочонки саке, бутылки с крепким напитком гайдзинов, мешки чистейшего риса. Он грубо фыркнул, чтобы скрыть зависть.

– Ты! Главный повар! – (Смертельно перепуганный человек с круглым брюшком поднял голову.) – Встань вот здесь! Построиться в ряд, всем до единого.

Они бросились выполнять приказ, спотыкаясь и налетая друг на друга. Хирага, сильно хромая, грязный, голый, не считая набедренной повязки и драной рубахи, протолкался и занял свое место среди прочих. Бормоча под нос проклятия, самурай двинулся вдоль ряда, подолгу всматриваясь в каждого человека. Когда он дошел до Хираги, его нос сморщился от отвратительной вони, потом он перешел к следующему, от того – к следующему и дал выход долго сдерживаемому гневу, заорав на последнего в шеренге, который мешком повалился на пол, задыхаясь от страха. Затем сержант вернулся назад и встал напротив Хираги, твердо уперев ноги в пол.

– Ты! – проревел он. – Ты!

Райко вскрикнула и едва не лишилась чувств, все затаили дыхание, Хирага упал лицом в пол, униженно скуля и подвывая, и упираясь пятками в стену, чтобы броситься и схватить сержанта за ноги. Но тот вдруг разразился:

– Ты – позор для кухни, а вы… – Он круто повернулся к Райко, которая от ужаса вжалась спиной в стену, Хираге между тем удалось вовремя остановить свой отчаянный бросок. – Вам должно быть стыдно, что такое перепачкавшееся в дерьме отродье, как он, допущено в кухню для богатых людей. – Твердым, как железо, большим пальцем ноги он пнул пачкуна в основание шеи, и Хирага взвыл от настоящей боли; парик едва не слетел с его головы, он в панике схватился за него, накрыв голову руками. – Избавьтесь от него. Если этот мешок со вшами будет здесь или в Ёсиваре после захода солнца, я закрою ваш дом за грязь! Побрейте ему голову! – Еще один пинок, и он вышел наружу.

Никто не шевельнулся, пока не был подан сигнал, что все спокойно. Но и после этого все двигались с опаской. Вбежали прислужницы с нюхательными солями для Райко, которая, с трудом переставляя ноги, удалилась, поддерживаемая под руки с обеих сторон. Слуги при кухне тем временем помогли Хираге подняться. Ему было очень больно, но он не подавал виду. Он тут же разделся, прошел туда, где жили слуги, и вымылся. Он долго и нещадно тер себя, изнемогая от омерзения – ему только-только хватило времени, чтобы опустить руки в ближайшее ведро с испражнениями, вымазаться и бежать поближе к огню, чтобы обсохнуть.

Когда Хирага был частично удовлетворен, он, не одеваясь, прошел в свой домик, чтобы вымыться еще раз, теперь уже в горячей воде, уверенный, что никогда в жизни не будет снова чувствовать себя чистым. Райко перехватила его на веранде, еще не вполне оправившись от пережитого.

– Прошу прощения, Хирага-сама, нас не успели предупредить, но самураи в том саду… Горячая вода и банная прислужница ждут вас внутри, однако теперь, прошу прощения, возможно, вам стоит уйти. Слишком опасно…

– Я дождусь Кацумату, потом уйду. Он хорошо заплатил вам.

– Да, но блю…

– Бака! Это ваша вина, что нас не предупредили вовремя. Если произойдет еще одна такая ошибка, ваша голова покатится в корзину!