Гайдзин

«Трижды растреклятый пожар, – подумал сэр Уильям. – Теперь все усложняется. Завтрашняя встреча с Ёси и обстрел Кагосимы, и надо же, именно тогда, когда Кеттерер наконец согласился подчиняться распоряжениям. Дьявольщина, что же нам делать, эвакуироваться или что? Посадить всех на корабли и убраться в Гонконг, поджав хвосты, или перевезти всех в Канагаву, и черт с ними, с японцами, пусть делают что хотят? Нет, не могу. Канагава – ловушка еще похуже этой, залив там слишком мелок, и флот не сможет нам помочь».

Он бросил взгляд на Кеттерера. Лицо адмирала было жестким и обветренным, маленькие глазки неподвижно смотрели вдаль. «Он-то однозначно будет ратовать за возвращение в Гонконг, – подумал сэр Уильям, ощущая пустоту в желудке. – Черт бы побрал этот ветер!»

Дальше по улице Макструан распорядился приставить лестницы к южной стене своего здания. Слуги и клерки подавали ведра с водой наверх, и те, кто сидел там, выливали их на деревянные плашки крыши. По соседству с ними, в фактории Броков, Горнт и его люди делали то же самое.

– Господи, глядите! – раздался чей-то крик.

Огонь теперь сплошным ковром накрывал всю деревню и Пьяный Город. Обжигающий яростный ветер дул им прямо в лицо, налетая на них и воя со злобной насмешкой.

– Mon Dieu, – пробормотала Анжелика.

Она была в толстом пальто поверх пеньюара и головном шарфе – оделась в спешке при первом же тревожном крике и выбежала на улицу. Было очевидно, что огонь скоро доберется и до них, поэтому она поспешила назад в здание и поднялась в свою комнату. Здесь она быстро побросала в сумку свои расчески, щетки, мази, кремы, румяна, за ними последовало ее лучшее белье. Секундное раздумье, потом, успокоившись и забыв о страхе, она распахнула окно, крикнула стоявшей внизу А Со, чтобы та оставалась на месте, и принялась сбрасывать ей платья и пальто.

А Со шмыгнула носом и замерла, как статуя. Макструан, находившийся поблизости, проклятиями привел ее в движение и показал на их причал через дорогу, где клерки уже охраняли ящики с документами, провизией и ружьями; Варгаш с несколькими помощниками, обливаясь потом, подносили им новые пачки и тюки. Макструан решил положиться на судьбу и оставить наличные деньги, серебро и некоторые из бумаг в своем металлическом сейфе.

– А Со, подлая шлюха без роду и племени, – прокричал он на безукоризненном кантонском диалекте, – отнеси вещи тайтай вон туда, охраняй их и оставайся там, даже если все адское пламя обрушится на тебя, или подошвы твоих ног превратятся в кровавое месиво под моей палкой! – (Она мгновенно подчинилась.) – Анжелика, – крикнул он с веселым смешком, – нас успеют предупредить вовремя, оставайтесь в тепле, пока я не позову вас!

– Спасибо, Альберт!

Она увидела, что Горнт смотрит на нее с порога соседнего здания. Он махнул ей рукой. Она помахала в ответ. Теперь в ней не оставалось и тени страха. Альберт заранее предупредит ее, спасение совсем рядом, по ту сторону дороги, или в лодках, собиравшихся на берегу или стоявших на мелководье. Разум ее очистился ото всех тревог. Еще раньше она решила, как ей быть с Андре, Скаем и Женщиной из Гонконга. И с Горнтом завтра, и что делать дальше.

Напевая из Моцарта, она достала расческу и присела перед зеркалом, чтобы предстать перед всеми ними в гораздо более подобающем виде. Все было как в старые времена. «Так, что же мне надеть, какой наряд будет самым подходящим?»

Райко следовала за коренастым слугой по пепелищу своей гостиницы. Он нес в руке масляную лампу и продвигался вперед с осторожностью, ступая, где было можно, по плоским камням, обходя кучки углей, которые светились слишком ярко – предупреждение в темноте, – раздуваемые горячим едким воздухом. Ее лицо почернело, волосы отяжелели от пепла и пыли, кимоно обгорело и висело лохмотьями. Они оба были в масках и все равно время от времени кашляли, шумно втягивая воздух.

– Держись левее, – проскрипела она пересохшим горлом, продолжая осмотр; только пеньки каменных опор, возвышавшиеся над черными головешками по углам правильных квадратов, отмечали места, где стояли дома.

– Да, госпожа. – Они побрели дальше.

За шумом ветра они едва могли расслышать, как люди криками созывали друг друга, время от времени раздавался плач или крик боли, далеко в деревне и в Поселении, которые теперь яростно пылали, не прекращалось звяканье пожарных колоколов. Паника, охватившая ее в первый момент, прошла. Пожары случаются. Это все в руках богов. «Ладно, я жива. Завтра я выясню, из-за чего начался этот пожар, был ли это в самом деле взрыв, как утверждали некоторые, хотя в такой неразберихе этот гнусный ветер мог сыграть со слухом любую шутку и «взрыв» может легко оказаться неудачно поставленным горшком с маслом, который свалился в кухонный очаг и разорвался там, где начался пожар. Дома Трех Карпов больше нет. Как нет и всех остальных или почти всех. Я не разорена, пока еще нет».