Гайдзин

— Вы должны стать доверенным лицом императора. У нас есть друзья при дворе, которые помогут вам. Затем, один возможный вариант из дюжины: вы заключаете тайное соглашение с правителем Тёсю Огамой и оставляете ему контроль над Вратами... — она нерешительно замолчала, увидев, как Ёси вспыхнул, — но только до тех пор, пока он открыто поддерживает вас против Сацумы и Тосы.

— Огама никогда не поверит, что я буду соблюдать условия такой сделки, да я и не стал бы, но мы должны вернуть себе Врата любой ценой.

— Я согласна. Но, скажем, заключительной частью вашей договоренности могло бы стать следующее: если он согласится объединить свои силы с вашими для неожиданного нападения на правителя Сацумы князя Сандзиро — время этого нападения вы назначите сами, — то после разгрома Сандзиро Огама возвращает вам Врата, а взамен получает Сацуму.

Ёси нахмурился ещё больше.

— Очень трудно победить Сандзиро на суше, когда он прячется в своих горах. Даже сёгун Торанага не стал нападать на Сацуму после Секигахары, просто принял от них прилюдные выражения покорности, клятвы верности и держал их в узде из шелка. Мы не можем осуществить нападение с моря. — Он задумался на мгновение. — Это мечта, а не реальная возможность. Слишком сложно, — пробормотал он. — Хотя, с другой стороны, кто знает? Дальше.

— Устраните Нобусаду на пути в Киото — такой шанс выпадает раз в жизни, — произнесла она совсем тихо.

— Никогда! — воскликнул он, шокированный внешне и ужасаясь про себя тому, что она думала так же, как и он, или, ещё хуже, прочла его самые сокровенные мысли. — Это было бы изменой Завещанию, моей чести, всему, чего стремился достичь сёгун Торанага, я принял его как своего господина и повелителя и обязан соблюсти клятву.

— Разумеется, вы правы, — тут же заговорила Хосаки, успокаивая его и уже склонившись в низком поклоне. Она ждала такой реакции и была готова к ней, но ей было нужно произнести это вслух вместо него. — Это было бака с моей стороны. Я полностью согласна. Прошу простить...

— Хорошо! Никогда не помышляй и не говори об этом вновь.

— Разумеется. Пожалуйста, простите меня. — Она замерла в поклоне на положенное время, бормоча извинения, потом наклонилась вперед и снова наполнила его чашку, затем села прямо, опустив глаза, и стала ждать, когда он попросит её продолжать.

— Это была дурная мысль, Хосаки. Ужасная!

— Я согласна, господин. Пожалуйста, примите мои смиренные извинения. — Её голова снова коснулась татами. — Это было глупо. Я даже не знаю, откуда пришла ко мне такая глупость. Конечно, вы правы. Возможно, так получилось, потому что я расстроена опасностями, которые вас окружают. Пожалуйста, господин, вы позволите мне удалиться?

— Через мгновение — да, а пока... — Несколько умиротворенный, он показал ей знаком, чтобы она налила ещё чая, все ещё не придя в себя от того, что она осмелилась произнести вслух подобное святотатство, даже в беседе с ним.

— Могу я упомянуть ещё об одной мысли, прежде чем уйду, господин?

— Да, при условии, что она не будет так же глупа, как последняя. Она едва не рассмеялась этой колючке капризного, сердитого

мальчика, которая не нарушила даже самых отдаленных защитных рубежей её сердца.

— Вы говорили, господин, и очень мудро, что самая насущная и важная загадка гайдзинов, которую необходимо разрешить, это как потопить их корабли и удержать их пушки подальше от наших берегов, neh?

— Да.

— А нельзя ли устанавливать пушки на баржи?

— Э? — Он нахмурился, отвлеченный от Нобусады этом новым поворотом в их беседе. — Я полагаю, что можно, а почему ты спрашиваешь?

— Мы бы могли выяснить это у голландцев, они помогут нам. Возможно, мы смогли бы построить оборонительный флот — не важно, что он будет неуклюжим и неповоротливым, — и поставить баржи на якоре так далеко от берега, как только получится, на стратегических подходах к нашим наиболее важным районам, таких, например, как пролив Симоносеки, и одновременно укрепить устья всех наших гаваней — по счастью, их очень немного, neh?

— Это могло бы быть осуществимо, — допустил он, подобная мысль не приходила ему в голову. — Но у меня нет достаточного количества денег или золота, чтобы закупить все пушки, необходимые для наших береговых батарей, не говоря уже о том, чтобы построить такой флот. Или достаточно времени, знаний и богатства, чтобы построить оружейные заводы и выпускать свои собственные пушки — нет и людей, которые управляли бы ими.

— Да, это правда, господин. Вы так мудры, — согласилась она. Потом, опечаленная, набрала в грудь побольше воздуха. — Все даймё живут в бедности и тонут в долгах, мы не меньше, чем остальные.

— А урожай? — резко спросил он.

— Прошу простить за дурные вести, он ниже, чем в прошлом году.

— Насколько ниже?

— Примерно на треть.

— Это ужасная новость, и как раз тогда, когда мне нужен дополнительный доход! — Его пальцы сжались в кулак. — Все крестьяне бака.

— Прошу прощения, это не их вина, Ёси-тян, дожди приходили либо слишком поздно, либо слишком рано, солнце тоже. В этом году боги не улыбнулись нам.