Гаити вздрогнет еще раз!

— Вот как? — с чувством затаенного превосходства переспросила она. — Только для того, чтобы помогать гаитянам? И никакого задания у вас больше нет?

— Нет, — совершенно искренне соврал Локис.

— А вот у меня есть сведения, что вы здесь не только для этого…

«Оба-на, — мелькнуло у Владимира в голо-ве, — а мисочка-то с двойным дном, оказывается. Только чего это она так грубо работает? Может, просто провоцирует? Берет, так сказать, на арапа?»

— У вас неверная информация, мисс, — проговорил Володя вслух, — в России это называется «испорченный телефон»… И вообще, что вы лично от меня хотите? Чтобы я выдал вам какую-нибудь военную тайну? Тогда вы обратились не по адресу. Военных и государственных тайн я не знаю.

Локис говорил жестко. Корреспондентка ему порядком надоела. К тому же у него были на этот день совершенно другие планы, чем впустую болтать с дамочкой.

«Все-таки Колесников сволочь, — неприязненно подумал он, делая вид, что собирается уйти, — подсунул мне эту журналистку, а сам смылся».

Девушка правильно истолковала намерение своего собеседника прекратить общение, и с ней произошла разительная перемена. Буквально на глазах куда-то делись «профессиональные» напористость, самоуверенность и беспринципность. Нижняя губка у нее обиженно оттопырилась, отчего бравая корреспондентка CNN сразу же стала похожа на маленькую девочку, которую подразнили конфеткой или новой игрушкой, а отдали другой девочке. Ресницы у нее мелко задрожали, и Локис подумал, что она, чего доброго, еще разревется в голос.

— Сэр, — жалобно-просящим тоном окликнула она Володю, который успел сделать несколько шагов, — не уходите, прошу вас… Возможно, я неправильно себя вела, простите меня. Просто это мое первое самостоятельное задание, и если я с ним справлюсь, то меня переведут в штат репортеров.

«Час от часу не легче, — с тоской подумал Владимир, — мало мне своих проблем, так теперь еще придется утешать американскую репортершу и помогать ей получить место в газете или где-то там еще».

— Ну что вы от меня хотите? — устало спросил он, останавливаясь. — Я же вам говорю, что никаких сенсаций у меня для вас нет…

— Поймите меня правильно, сэр, — быстро перебила его журналистка, — я на Гаити уже неделю, но до сих пор ничего интересного не отправила в редакцию, сплошная мелочовка. А тут вы! То подрались с полицией, то вас обстреляли. Это же горячий материал, за него могут хорошо заплатить.

— Ну ладно, — обреченно проговорил Ло-кис, — спрашивайте… Как вас зовут, кстати?

— А я разве не представилась? — Девушка виновато наморщила носик. — Дженни Браун, репортер печатной версии CNN.

— И что же вас интересует, Дженни Браун? Как мы отбились от налетчиков? Обыкновенно, кирпичами…

— А почему они на вас напали?

— Это лучше всего спросить у них. Или у того, кто их послал… Простите, но мне действительно надо идти. Если вас в самом деле что-то интересует, то приходите вечером. Договорились?

Делая вид, что не замечает жалобного взгляда мисс Браун, Локис круто развернулся и зашагал к своей палатке.

— С кем это ты так мило общался? — ревниво поинтересовался Жуков, едва Володя вошел в палатку.

— С американской прессой, — пробурчал тот в ответ. — И откуда только они все узнают?..

— Что все?

— Да так, ничего… — Локис потер переносицу. — Давайте лучше о деле…

Разговоры о деле, чаще всего, сводились к банальной болтовне ни о чем. Отсутствие какой-либо четкой информации заставляло разведчиков бездействовать. Споры о том, с чего следовало бы начать поиск злосчастного боезаряда, были жаркими, но к единому мнению не приводили.

Локис склонялся к тому, что следовало бы порасспросить местных жителей, возможно, что кто-то из них что-нибудь слышал о тех событиях. Но Чернов тут же возразил, что это не самая лучшая идея.

— Во-первых, — доказывал он, — вряд ли простым гаитянам об этом вообще что-то говорили. А во-вторых, это больше похоже на сбор грибов в зимнем лесу.

Пришлось признать его правоту. О том, что должен появиться таинственный кубинец, Локис ничего говорить не стал. И не столько из-за того, что не доверял своим товарищам, сколько из-за того, что сам ничего толком не знал. Запрос, который Саня Ефимов через спутник отправил на базу, все еще оставался без ответа.

— Саня, что там с базой? — спросил Локис, усаживаясь на пол. — Молчит?

— Как юная комсомолка на допросе в гестапо, — мрачно ответил Ефимов. — Я вообще не понимаю, о чем они там думают?

— Ты им обрисовал ситуацию?

— Обижаешь, командир, во всех подробностях…

Володя опять почесал переносицу.

— Понятно… — протянул он. — Либо сами ничего не понимают, либо…

Что означает это самое второе «либо», он и сам не знал. Шесть пар глаз разведчиков внимательно смотрели на своего командира, ожидая, какое решение он примет.

— Когда у тебя следующий сеанс связи? — неожиданно спросил Локис у Ефимова.

— Через два дня, — ответил тот и, немного помявшись, добавил: — Тут вот какое дело, командир. Туманов дал мне запасной канал, когда мы уже погрузились в самолет…

— Какой еще запасной канал? — удивился Владимир.