Галактический скиталец

— Привет, Джон, — небрежно кинул ему марсианин, тот, что высился на торшере. — На твоем месте я бы не стал играть дальше.

— Не понял. Что?

— Я же ясно толкую, Джон, у тебя на руках две семерки и две тройки. Если сейчас сделаешь ход, будет перебор, потому что верхняя карта в колоде — семерка.

— Верь ему, Джон, — подтвердил второй марсианин. — У тебя действительно будет перебор, потому что у этого папаши, — он показал на Гарри Уайнрайта, открывавшего карты, — три валета на руках, а четвертый — как раз вторая карта в колоде.

— Продолжайте игру, сами убедитесь, — подковырнул первый.

Гарри не сдержался: вскочил со стула и бросил свои карты (среди них было три валета). Перевернул две верхние карты колоды: одна семерка и валет.

— Ты что, Джон, думал, я тебе лапшу на уши вешаю? — ухмыльнулся первый марсианин.

— Ах ты, ублюдок вонючий… — чуть не взвыл Уайнрайт. Мускулы его напряглись, как пружина. Казалось, он вот-вот набросится на них.

— Гарри, вспомни, что говорили по радио, — урезонил его Джордж. — Ты до них даже не можешь дотронуться.

— Не умничай, Джон, — съязвил марсианин. — Не пытайся выглядеть большей бестолочью, чем ты есть на самом деле.

— Может, продолжите игру? — с надеждой произнес второй. — Мы поможем… всем одинаково, без всяких там симпатий.

Тримбл встал. Он был зол.

— Гарри, бери на себя вон того, а я займусь вторым. Если радио не несло ахинею, мы не сможем выставить их за дверь. Но будь что будет! Почему бы не попробовать!

Да, попробовать действительно оказалось возможным. Только вот результатов это никаких не дало.

Глава 6

Но более всего от нашествия марсиан пострадали военные. Во всех странах часовые стреляли в них, не щадя патронов. Марсиане были на седьмом небе. Издеваясь и насмешничая, они даже подзуживали солдат продолжать. Солдаты, не имеющие под рукой оружия, тоже не стояли в стороне. Пошли в ход гранаты. Офицеры отдали приказ идти в штыковую.

Результат был печальным — самая настоящая мясорубка. Понятно, среди солдат. И, как следствие, престиж марсиан резко возрос.

Но больше всего проблем — подлинная интеллектуальная пытка! — было у офицеров, которые отвечали за сверхсекретные объекты. Они очень скоро поняли (конечно, те, у которых еще кое-что было в голове), что такие слова, как «секретный», «сверхсекретный» и прочие в том же роде, потеряли отныне свой изначальный смысл. Как для самих марсиан, так и для любого человека на Земле, учитывая особую склонность пришельцев пускаться в комментарии. Не то чтоб марсиане слишком интересовались военными делами. Даже после ознакомления с документами по секретным пусковым установкам межконтинентальных ракет и сверхмощных атомных бомб они остались полностью равнодушными.

— Все это дерьмо, Джон, — фыркнул марсианин, обращаясь к генералу, командующему базой «Эйбл» (самая сверх-супер-гипер-ультрасекретная из всех существующих во всем мире). При этом он болтал ножками, сидя на письменном столе генерала. — Со всеми своими ракетами вы не смогли бы угробить даже племя эскимосов, если бы те владели техникой варнуфлирования. А мы можем их этому обучить, ну хотя бы… чтобы утереть вам нос.

— Что это еще за «варнуфлирование», черт побери? — взревел генерал, выдирая на себе волосы.

— Джон, не будь таким омерзительно любопытным.

Марсианин повернулся к одному из своих сородичей. На командном пункте их было в общей сложности четверо.

— Ну что? Может, скуимируем в Россию? Посмотрим, что там у них. А потом сравним секретные планы.

Из зала тут же исчезли двое.

Один из оставшихся с ехидцей бросил своему товарищу:

— Нет, только послушай! Ну чем не поэма!

И начал читать вслух сверхсекретный документ, который хранился в бронированном сейфе.

Второй презрительно потешался.

Генерал тоже расплылся в улыбке, но другого рода. И даже хохотал до тех пор, пока двое его адъютантов, проявляя повышенную заботу о командире, не вывели его из кабинета под белы ручки.

Пентагон превратился в настоящий бедлам. Не лучше обстояло дело и в Кремле. Но марсиан и здесь и там было поровну.

Надо отметить один очень важный момент — они неуклонно придерживались этого принципа — их крайнюю щепетильность в вопросах соблюдения беспристрастности. Строжайший нейтралитет! Марсиане равномерно распределились по всем странам и континентам. Ни одна точка на нашей планете их не привлекла больше, чем любая другая. Белый дом или простая конура — им было все едино. Планы монтажа межпланетной станции или подробности сексуальной жизни какого-нибудь дворника вызывали у них издевку в равной степени.

И везде самыми разнообразными способами они прорывали завесу интимности. Сами понятия «интимность», «личная жизнь» и «секрет» потеряли всякий смысл как на уровне конкретного человека, так и на коллективном. Все, что было связано с этими понятиями, их безмерно интересовало, забавляло или вызывало чувство отвращения.