Галактика обетованная

— Зачем мне деньги, Давид Эдуардович? — спросил я. — Мы ведь спешим в Галактику Обетованную…

— Валюта не помешает, — сказал Давид Эдуардович. — Потребуется на расходы, чтобы как следует приготовиться к перелету.

Какие все-таки умные и добрые эти грузинские евреи, особенно если они из Рельсовска.

До слез было больно огорчать Давида Эдуардовича и самого себя, но я вынужден был отказаться от сделанного мне предложения.

— К сожалению, — сказал я, — к своему глубокому прискорбию, я не смогу принять ваше предложение, уважаемый Давид Эдуардович! Вы ведь знаете, что хотя квартира и принадлежит мне, но в ней проживает моя вторая супруга Екатерина Тихоновна Полякова. Она не хочет ехать со мною в Рельсовск. Кроме этого, в чулане моей квартиры живут заключенные — майор Лупилин и бывший депутат Векшин, который никакого отношения к квартире не имеет, но выгнать на улицу которого невозможно, потому что вряд ли он во второй раз сможет устроиться на депутатскую работу. Наконец, как вам должно быть известно, в квартире проживает и генерал Орлов, которого хотя и хотелось бы выгнать из квартиры, но вряд ли удастся сделать это, потому что генерал может побить вас. Я говорю все это, глубокоуважаемый Давид Эдуардович, чтобы не водить вас за нос. Как бы ни желали мы с вами достичь консенсуса, но эти обстоятельства, о которых вы, вероятно, не знали, не дадут нам осуществить наш план.

— Но сами-то вы согласны?! — спросил Давид Эдуардович.

— Сам я согласен, — ответил я. — Если, конечно, может иметь какое-то значение согласие человека, обремененного друзьями-зэками, женой и еще генералом, который спит с его женой.

— Ну, а это мы посмотрим, — сказал Давид Эдуардович.

— Посмотрите, Давид Эдуардович, — грустно сказал я. — Обязательно посмотрите.

Здоровье голубовато-зеленого Бориса Ельцина портится, но — слава Богу! — пока все тихо на улицах. В Москве — спасибо за это мэру Лужкову, а у нас — мэру Собчаку.

По вечерам, когда мэр Лужков собственноручно купает своих дочек, его бейтары, натянув на лица женские чулки, проходят Красной Пресней, охраняют покой господина Лужкова и дочерей, которых он купает, как написано в газете, в корыте.

У нас покой охраняют омоны Собчака.

Слава Богу, скоро уже кончается это время «В».

Скоро мы все заживем в Обетованной Галактике.

Как страшно и тревожно бывает порою в полетном времени.

Еще вечером мы пили вместе с генералом Орловым и моим шурином в кухонной рубке, а сегодня выяснилось, что Орлов вынашивал планы государственного переворота и готовил казачью сотню для уничтожения многих видных чекистов нашей демократии.

Об этом рассказал мне шурин.

Оказывается, когда я заснул на диване, генерал Орлов решил начать переворот, и когда шурин воспрепятствовал этому, Орлов, боясь разоблачения, разбил себе голову о батарею парового отопления.

Шурин мне чем-то очень симпатичен.

Есть в нем что-то очень надежное.

Во-первых, он очень похож на свою сестру Екатерину Тихоновну. Во-вторых, он отчаянно смелый человек. Настоящий мужчина в женском чулке.

— Где генерал сейчас? — спросил я.

— Далеко, — ответил шурин и усмехнулся.

— Мужайтесь, Федор Михайлович! — сказал Давид Эдуардович.

Я предложил почтить память генерала минутой молчания, а потом, когда шурин ушел на службу, хотел пойти к Екатерине Тихоновне, но Екатерина Тихоновна сказала, что не нужно менять наших супружеских отношений.

— Но ведь генерала Орлова больше нет! — воскликнул я.

— Зато есть Давид Эдуардович! — мягко сказала Екатерина Тихоновна.

— Вы не переживайте, Федор Михайлович! — утешил меня Давид Эдуардович. — Разве это важно теперь? Посмотрите, что по телевизору происходит!

События, произошедшие в нашей квартире, не прошли бесследно для Москвы.

На экране телевизора творилось нечто невообразимое.

Тяжелые грузовики врезаются в стеклянные стены телецентра «Останкино». Стучат автоматные очереди. Падают улетающие на Луну люди.

Хотел поговорить с депутатом Векшиным, обсудить с ним создавшуюся политическую ситуацию, но Векшина не было.

Абрам Григорьевич рассказал мне, что Векшин ушел.

— В колготках? — спросил я. — Нет! Ему брюки выдали. Отпустили его.

Это тоже новость.

Даже и не знаю, как отнестись к ней.

У Н. Ф. Федорова по этому поводу не смог найти ничего подходящего.

***

Раньше я недооценивал талант артистки Ахеджаковой, но эта ночь переменила мое мнение.

— А где же наша армия?! — повизгивая, кричала она прямо в нашу кухню с экрана телевизора. — Почему она не защищает меня от этой конституции?

Уже тогда я понял, что, услышав этот визг, офицеры, натягивая на лица женские чулки, побегут к своим танкам и примутся палить по Белому дому.

Вот что значит слово такой замечательной артистки!

Отважные чекисты демократии — наши офицеры-танкисты защитили всех нас от этой злобной Конституции — и Ахеджакову, и Бориса Николаевича, и Егора Тимуровича, и депутата Векшина, и майора Лупилина.

Надо было бы наградить их.

И наиболее отличившимся из них — выдать по ахеджаковскому чулку. Пускай носят на офицерских мундирах как свой главный орден.