Галантные дамы

У другой светской красавицы кавалер весьма не нравился ее матери, и та как-то раз сказала: «Дочь моя, оставьте этого человека: он совершенно не любезен и по виду настоящий сельский пекарь». На что почтительная дочь ответила: «Вы правы, сударыня, а если представить у него на голове пекарский красный колпак, сходство получится полным». Так она издевалась над своим возлюбленным, давая понять, что не любит и никогда не полюбит его. Однако она его в тот раз не бросила: это случилось через три месяца после разговора — когда ему нашлась замена.

Множество тщеславных светских жеманниц, как мне известно, весьма порицали тех, что избирали себе возлюбленных из простого сословия: секретарей, лакеев и прочих людишек в том же роде. Они весьма дурно говорили о таких особах и к подобным связям относились с отвращением, близким к ужасу; хотя сами были не прочь позаимствовать себе кавалера из людской, поступая не лучше, если не хуже. Это оказывалась всего лишь еще одна уловка, призванная обмануть свет: перед придворными можно усердно поносить знакомых, которые так низко пали; а затворивши двери собственного дома — дать волю своим желаниям. В общем, уверток и хитростей дамских — не счесть! Недаром испанская поговорка гласит: «Mucho sabe la zorra; mas sabe mas la dama enamorada» (На что лиса хитра, a влюбленная прелестница еще хитрее).

Однако же, что бы ни делала описанная выше прелестница, желая рассеять подозрения короля Франциска, как мне удалось узнать, ему все равно кое-что запало в душу. И вспомнилась мне одна прогулка в Шамбор, где меня принимал старый смотритель дворца, в юности бывший там же камер-лакеем при короле Франциске; он обошелся со мною как нельзя более любезно — ибо помнил еще моих дедов и прадедов, отличившихся в военных походах и при дворе, — и показал мне все сам; так, он провел меня в бывшую королевскую опочивальню и со словами: «Взгляните-ка, вы, должно быть, не видали собственноручных записей моего повелителя, — так вот, тут осталась одна» — подвел к окну, слева от коего на стене было начертано: «Всякая женщина изменчива». Там со мною вместе был мой большой приятель, уроженец Перигора господин Дерош, и я тотчас обратился к нему: «Подумать только, ведь некоторые из тех дам, кого он любил, будучи уверен в их безраздельной верности ему, исподтишка позволяли себе разные выкрутасы, а он лишь догадывался об этом по тому, как они начинали юлить перед ним и выкручиваться, и однажды, в раздражении, написал сии слова». Услыхав нас, смотритель прибавил: «Так и было! Послушайте меня, здесь творились дела нешуточные: ни одна из тех, кого я видел, либо о ком я знал, не удержалась, чтобы не вильнуть в сторону, — как собаки в своре, когда сбиваются с оленьего следа, — но каждая старалась сделать поменьше шума, чтобы король не заметил и не дал хорошую взбучку». Как тут не удивляться женщинам, что остаются недовольны и своими мужьями, и возлюбленными — даже когда в таковых ходят короли, принцы крови и знатные сеньоры. Еще им хочется поживиться на стороне — а уж это великий наш король знал, как никто другой, ибо не сам ли он выманивал их из мужниных объятий и похищал с девичьей постели и вдовьего ложа, вырывал из материнских рук, чтобы наставить в таинствах любовной науки.

Зашла как-то при мне речь об одной знатной даме, которую ее супруг-принц так любил, что она у него буквально тонула в роскоши; он осыпал ее самыми дорогими знаками внимания и признательности, словно его счастье не могло сравниться ни с чьим иным, — и однако же, она питала жаркую страсть к другому сеньору, расставаться с коим вовсе не желала. Когда последний однажды ей заметил, что рано или поздно ревнивый супруг их обоих погубит, она ответила: «Ах, все едино; если вы меня бросите, я сама своей жизни не пожалею, только чтобы вам навредить; мне приятнее было бы прослыть вашей наложницей, нежели повелительницей моего принца». Вот что значит женский каприз и сколь велико дамское любострастие!

Известна мне была и другая высокопоставленная своенравная вдова, поступавшая подобным же образом: она не удовольствовалась любовью одного из знатнейших людей страны; ей оказались потребны и прелестники помельче — чтобы не терять ни часа в сутках и никогда не пребывать в праздном бездействии; ибо в одиночку никто не способен исполнять все сладостные прихоти дамы — таково, увы, одно из правил любви: владычица нашего сердца не соблюдает определенных часов и не принадлежит посланному ей Богом либо случаем кавалеру, по крайности принадлежит не только ему — сошлюсь здесь хотя бы на одну из ловких женщин, описанных королевой Наваррской, каковая пользовалась услугами сразу троих обожателей — и так ловко поворачивалась, что ни один не встречал отказа.