Галерея призраков

Кто-то попросил принести сигары. Наша беседа продолжалась уже долго, и мы начали понемногу уставать от нее. Табачный дым пропитал тяжелые портьеры, и было совершенно очевидно, что, если в ближайшее время никому не удастся пробудить наш затухающий интерес, встреча быстро подойдет к своему естественному завершению, и все мы, гости нашего уважаемого друга, разойдемся по домам. Никто еще не рассказал чего-либо замечательного; вполне возможно, что и нечего было рассказывать. Джонс в мельчайших подробностях описал нам свои последние охотничьи приключения в Йоркшире. Мистер Томпкинс из Бостона пространно и многословно поведал о тех технических принципах, благодаря четкому и неукоснительному соблюдению которых железнодорожная компания Атчисона, Топики и Санта Фе не только значительно расширила охватываемую ею территорию, но и успешно смогла внушить своим пассажирам уверенность в том, что вышеозначенная корпорация действительно способна осуществлять перевозки людей без вреда для их здоровья и жизни.

Нет нужды вдаваться в подробности. Мы просидели за столом уже несколько часов; всех одолели усталость и скука, но никто не брал на себя смелость откланяться первым.

И вот кто-то попросил принести сигары. Все мы инстинктивно повернулись к говорившему. Брисбейн в свои тридцать пять обладал теми чертами, которые в мужчине обычно принято считать привлекательными. Это был сильный человек. В его сложении, на первый взгляд, не было ничего выдающегося, хотя роста он был выше среднего. В нем было чуть более шести футов, но довольно широкие плечи подчеркивали впечатление скрытой силы. Он отнюдь не был полным, но, с другой стороны, никто не назвал бы его и худым. Его небольшая голова прочно сидела на мускулистой шее, а широкими и жилистыми руками он без труда раскалывал орехи, не прибегая к помощи щипцов. Глядя на него в профиль, нельзя было не отметить поразительную толщину его бицепсов, даже скрываемых одеждой, и необычайно мощную грудь. Он принадлежал к тому типу мужчин, о которых говорят, что внешний вид их обманчив, ибо, несмотря на всю внушительность своей фигуры, в действительности он был гораздо сильнее, чем казался. О чертах его лица я скажу совсем немного. Голова его, как я уже говорил, была небольшой, волосы жидкими, глаза голубыми, нос крупным, подбородок тяжелым и квадратным. Он носил маленькие усики. Все хорошо знали Брисбейна, и, когда он попросил сигару, все повернули к нему головы.

— Это очень индивидуальный вопрос, — произнес Брисбейн.

Все смолкли. Голос у Брисбейна был негромкий, но он обладал удивительной способностью прерывать общую беседу, будто ножом разрезая ее. Все прислушались. Брисбейн, осознавая, что ему удалось целиком завладеть всеобщим вниманием, раскурил сигару с поразительной невозмутимостью.

— Это очень индивидуальный вопрос, — повторил он. — О призраках. Люди обычно спрашивают друг друга, доводилось ли кому-нибудь видеть призраков. Мне вот такая возможность выпала.

— Вздор! Кому, вам? Вы смеетесь над нами, Брисбейн! Человек вашего интеллекта…

Целый хор возбужденных восклицаний был ответом на это необычайное заявление Брисбейна. Все потребовали принести сигары, и Стаббс, дворецкий, вдруг вынырнул из ниоткуда с новой бутылкой сухого шампанского. Положение было спасено — Брисбейн собирался поведать нам свою историю.

— Я считаю себя бывалым мореходом, — сказал Брисбейн, — а поскольку мне довольно часто приходится пересекать Атлантику, то у меня уже выработались определенные предпочтения. Намереваясь переплыть эту лужу в ту или иную сторону, я привык дожидаться рейса какого-либо из своих любимых пароходов. Вам это может показаться предрассудком, но я никогда не обманывался в своих ожиданиях, кроме, разве что, одного раза. Я очень хорошо помню тот случай. Это произошло в июне, когда я отправился через океан на «Камчатке». Это был тогда один из самых любимых моих кораблей. Именно был, потому что таковым он более не является. Теперь я даже представить себе не могу таких обстоятельств, которые вынудили бы меня снова взойти на его борт. Да, я знаю, что вы можете мне возразить. Бегает «Камчатка» необычайно быстро, устойчивость ее не позволяет волнам заливать палубу даже в сильную качку, а ее каюты весьма удобны. У нее много несомненных преимуществ перед другими кораблями, и все же ноги моей на ней больше не будет. Прошу извинить меня за длинное предисловие. Итак, в один не очень прекрасный день ступил я на ее палубу. Подозвал стюарда, красный нос которого и еще более красные щеки не оставляли сомнений в его наклонностях.

«Сто первая каюта, нижнее место», — сказал я ему строгим тоном.