Галилей и отрицатели науки

В “Письме к великой герцогине Кристине” Галилей самым ясным образом описал правильные, на его взгляд, отношения науки и религии[238]. Этот документ в то же время являлся манифестом борьбы Галилея за интеллектуальную свободу – за право ученых отстаивать то, что они считают убедительным доказательством. Одной из причин столкновения Галилея с Церковью стало весьма заметное расхождение интерпретаций, его и церковников, подлинной природы их разногласия. Если Галилей был убежден, что он пытается спасти Церковь от чудовищной ошибки, то церковные иерархи воспринимали его настойчивое утверждение обоснованности своих взглядов как прямое нападение на святость Писания и на Церковь. Чтобы подкрепить свою точку зрения, Галилей привлек тексты Блаженного Августина, предостерегавшего против однозначных утверждений о предметах, трудных для понимания: “Нам не следует безрассудно верить ничему по сомнительному вопросу, чтобы, отдав предпочтение своей ошибке, не проникнуться предубеждением против чего-то, о чем впоследствии истина может сообщить, что оно никоим образом не противоречит священным книгам ни Ветхого, ни Нового завета”. Фактически Августин в V в. утверждал, что библейские тексты не следует понимать буквально, если они противоречат тому, что мы знаем из надежных источников. Именно эту ошибку, полагал Галилей, совершали его противники: “Они расширяли бы этот авторитет [Библии и Святых Отцов] до тех пор, пока даже в сугубо физических материях – где вера не участвует – заставили бы нас совершенно отбросить разум и свидетельства наших органов чувств ради какой-то библейской фразы, хотя под поверхностным смыслом своих слов эта фраза может иметь другой смысл”.

Галилей многократно повторял эту мысль, выражая убеждение в том, что “он [Бог] не потребовал бы от нас отказаться от смысла и разума в физических вопросах, которые ставятся перед нашими глазами и умами непосредственным опытом или необходимыми демонстрациями”. Более определенно высказываясь о своих коперниканских убеждениях, Галилей был эмоционален: “Подвижность или неподвижность Земли или Солнца не являются ни вопросом веры, ни противоречием этике”. Казалось бы, более трех столетий спустя никому уже не грозит опасность столкнуться с невзгодами вроде тех, что выпали на долю Галилея из-за проблемы буквального понимания Библии, но, к сожалению, это не так. Например, в 2017 г. исследование Института Гэллапа в Соединенных Штатах обнаружило, что около 38 % взрослых склонны верить, что “Бог создал людей в их нынешней форме единовременно в пределах последних десяти тысяч лет”[239].

Дарвин против “разумного замысла”

Все аргументы Галилея в той же мере применимы и к вопросу преподавания теории эволюции Дарвина, дебаты вокруг которой остаются сегодня столь же бурными, что и всегда[240]. Невероятно, но, хотя сам папа признал ошибочность внесения в “сферу религиозного учения предмета, в действительности относившегося к области научного исследования”[241], и несмотря на накопившиеся за столетие с лишним убедительные доказательства эволюции путем естественного отбора, многие американцы – и значительное число людей в других частях света – до сих пор держатся идей креационизма. Что еще печальнее, верования креационистов настолько сильны, что не предвидится никакого изменения распространенного мнения и окончания споров о том, как следует преподавать предмет в школах. Невозможно переоценить тот факт, что по этому вопросу отсутствуют даже малейшие научные сомнения.

Во-первых, возраст Вселенной сегодня известен с неопределенностью менее десяти процентов[242]. Во-вторых, Национальная академия наук США четко заявила: “Концепция биологической эволюции – одна из самых важных идей, когда-либо созданных путем приложения научных методов к природному миру”[243]. Двадцать седьмого октября 2014 г. папа Франциск распространил в Папской академии наук заявление: “Большой взрыв, который сегодня постулируется как начало мира, не противоречит Божественному акту творения, но скорее требует его. Эволюция в природе не расходится с идеей творения, поскольку эволюция предполагает сотворение существ, которые эволюционируют”[244]. В этом он следовал за папой Иоанном Павлом II, сказавшим о теории эволюции в своем обращении 22 октября 1996 г.: “Замечательно, что эта теория оказывала все большее влияние на дух исследователей вслед за серией открытий в различных научных дисциплинах. Расхождение результатов этих независимых исследований – не ожидаемое и не являвшееся целью исследователей – само по себе представляет важный аргумент в пользу этой теории”.