Галилей и отрицатели науки

…быть направленным против учения Коперника и прийти к запрету в декрете, объявленном с легкомыслием, совершенно нетипичным со стороны строгих трибуналов. Хуже того, к этому декрету никогда не возвращались с целью более взвешенного рассмотрения. Перипатетики [философы-аристотелевцы] победили и не собирались скоро уступать свою победу. Что касается Галилея, его заставили замолчать с помощью судебного постановления[230].

В опубликованной книге, напротив, Ламалль изменил текст следующим образом: “Этот декрет сегодня представляется удивительным, если вспомнить, что исходил от такого взвешенного и строгого трибунала, но перестает удивлять, если рассмотреть его в контексте учения и научного знания того времени”. Иными словами, если Паскини утверждал, что антикоперниканский декрет 1616 г. был в лучшем случае необдуманным, а тот факт, что его так и не пересмотрели, – непростительным, то Ламалль создал впечатление, будто автор утверждал, что, будучи достойным сожаления и неожиданным для такой мудрой институции, как инквизиция, он совершенно объясним в реалиях начала XVII в. Важно здесь не то, прав ли был Ламалль в своей интерпретации, а скорее интеллектуальная нечестность того, что он выдал свои взгляды за взгляды Паскини, не упомянув этого. То же самое произошло с выводом Паскини об осуждении Галилея в 1633 г. Цитируя статью 1906 г.[231], Паскини писал:

Что касается ответственности [за осуждение], можно честно сказать, что “люди, наиболее виноватые в глазах истории, – это защитники устаревшей школы, которые видят, как скипетр науки выскальзывает из их рук, и не могут перенести, что их пророчествам больше не будут внимать с религиозным пылом, поэтому они пользуются всеми средствами и идут на любые интриги, чтобы сохранить доверие к своему учению, которого оно лишается. Одним из главных средств, использованных для этого, стали Конгрегации и их власть, и виной их стало то, что они позволили себя использовать.

Паскини возлагал вину на консервативных иезуитов и инквизицию. Ламалль заменил весь этот фрагмент цитатой из статьи 1957 г., утверждавшей, что “научное мышление совершило большой шаг вперед, хотя и не достигнув убедительных доказательств; этот гигантский шаг потребовал перегруппировки знакомых образов, связанных с презентацией Вселенной как в уме ученого, так и в представлении человека с улицы”.

Иначе говоря, Ламалль отбросил мнение Паскини как устаревшее. Опять-таки, независимо от обоснованности точки зрения Ламалля, он фактически переписал книгу Паскини (хотя и заявлял противоположное), во всяком случае в части выводов Паскини об отношении инквизиции к Галилею и коперниканству.

Вся эпопея с книгой Паскини, случившаяся в середине XX в., оставляет горький привкус и подозрение, что ограничения Церковью свободы мысли и сопутствующая интеллектуальная нечестность – приметы не слишком далекого прошлого.

Эта история получила новое развитие в 1978 г. Папа Иоанн Павел II, избранный в тот год, прежде сталкивался с отрицанием личной и религиозной свободы в коммунистической Польше, своей родной стране. Поэтому следовало ожидать, что в какой-то момент он обратится к вопросу взаимодействия науки и религии в общем и к делу Галилея в частности. Действительно, в следующем же году он это сделал.

“Гармония научной истины и истины откровения”