Галиция. 1914-1915 годы. Тайна Святого Юра

«Не паниковать!» – приказал себе капитан. Надо собраться и прекратить сучить ногами, это лишь ускорит погружение в трясину. Он замер на несколько секунд, стараясь восстановить дыхание, затем, перегнувшись в поясе и уложив удобнее перед собой шест, снова принялся подтаскивать ноги. Мешал рюкзак; намокшие лямки врезались в плечи и не давали его сбросить. Между тем ноги все глубже погружались в трясину. Дотянувшись до ножа, капитан разрезал лямки рюкзака и бросил его перед собой. Затем лег на грудь, стараясь придать туловищу горизонтальное положение, и, вцепившись в шест, снова начал подтягивать ноги. Стало получаться. Медленно, очень медленно он подтягивал ноги одну за другой и, наконец освободив их, перекатился в сторону на твердую поверхность.

Несколько минут он обессиленный лежал на спине, глядя в едва озаряемое невидимым солнцем небо.

«Болоту не удалось взять меня в свои чертовы объятия, – думал он, – но скоро светает, и меня могут увидеть из крепости. Надо подниматься и идти». Доставать из трясины рюкзак, где лежала форма австрийского офицера, он уже не стал, решил сберечь силы.

При свете ракет Белинский успел заметить в стороне темное пятно – заросли какого-то кустарника. Туда он и отправился, осторожно прощупывая дно шестом, пока не оказался на упругих кочках багульника. Здесь уже можно было немного расслабиться и собраться с мыслями. Очертания крепости проступали в предутренней мгле. Еще немного, и его могут увидеть со стен фортов. Ничего не оставалось, как маскироваться среди кустов и ожидать следующих сумерек. Но долго ли простоишь в холодной воде?

«Судьба опять забавляется со мной, – подумал он, – только что дала шанс выжить и тут же снова забирает, издевательски предлагая на выбор: умереть от пуль или замерзнуть в болоте». Он переминался с ноги на ногу – единственное, что можно было сделать, чтобы хоть как-то отогреть закоченевшие конечности. Он продолжал стоять, и постепенно тревога сменилась тупой отрешенностью и безмолвным оцепенением. Неожиданно перед ним возникла огромная жаба. С презрительно-злобным выражением она моргала ему черными бусинками своих глаз. Пошевелив жирными складками на шее, она стала выпускать изо рта черный дым, который широко стелился по болоту, поднимался выше и наконец скрыл силуэты крепости.

– Черт! – Капитан стряхнул сонное видение, поднял голову и увидел, что солнце так и не показалось, а ветер нагнал на небо свинцовые облака. Вскоре мелкий дождь зашумел по болотной глади, покрыв ее мыльными пузырями. Водяная мгла закрыла горизонт.

«Нет, все-таки судьба неутомима в своих забавах, она решила не делать меня добычей для чаек и всякой болотной твари», – подумал капитан, крепко хватаясь за шест. Он снова шагнул в болотную жижу, чтобы не упустить очередной шанс на спасение.

Силы были на исходе, когда он вышел на твердую землю. Его обнаружили офицеры инженерно-разведывательного дозора. Перед тем как рухнуть в беспамятный сон, он попросил сообщить о себе в штаб армии.

Очнулся Белинский почти через сутки в большой теплой землянке, стены которой были обложены досками. Он лежал на покрытых шерстяной попоной нарах. Рядом весело потрескивала печка – большая железная бочка с выведенной через стенку трубой. Солдат подбрасывал дрова и следил, чтобы искры не вылетали наружу – хороший ориентир для австрийских артиллеристов. За столом поодаль офицеры обсуждали неудачу осеннего штурма крепости. Судя по мелькавшим словам «контрэскарпы», «бронекупольные установки», «пулеметные капониры», они были из инженерной команды.

– Мы неграмотно использовали наши тяжелые орудия, – говорил поручик в необычной фуражке с темно-зеленой тульей, – ни четкого плана, ни согласования с пехотой. Вот австрийцы – молодцы: никаких шаблонов, инициатива, прекрасная артиллерийская разведка, стреляют быстро и прицельно, с явным стремлением к огневому превосходству.

– Вы забываете, что они стреляли с твердых позиций, а мы – с мягкого грунта, когда от нагревания орудий меняется дальность полета, – не соглашался с ним капитан, на кителе которого красовался серебряный мальтийский крест с вензелем Николая Первого в центре[188]. – И следует учесть, что они не нуждались в пополнении расхода снарядов. К тому же мы и не рассчитывали уничтожать их фланговую оборону только артиллерией – для этого готовились подрывные команды с зарядами пироксилина в пятьдесят килограммов.

– Как вы себя чувствуете, капитан? – подошел к Белинскому подполковник, заметив, что тот открыл глаза. – Я командир пешей дружины подполковник Галинский. Выпейте, – он протянул флягу, – это горячий чай с ромом. Приведет в порядок нервы и сердце.

Капитан откинул шинель, тяжело поднялся и взял флягу.

– Благодарю, – сказал он хриплым голосом и только тут увидел, что у него забинтовано плечо.

– Что это? – спросил он.

– Ничего серьезного, но вот крови, очевидно, вы потеряли прилично – вся одежда в ней.