Галиция. 1914-1915 годы. Тайна Святого Юра

– В бытность службы в Варшавском охранном ведомстве мне представилась возможность отличиться одной весьма неординарной вербовкой, – перешел к примерам ротмистр. – Я склонил к сотрудничеству жену одного из деятелей Второго интернационала. Она приехала из Парижа к своей сестре, жене банкира. Не то француженка, не то венгерка, впрочем, может, даже еврейка, но была очень хороша собой…

От возникшего в памяти яркого образа лицо ротмистра приняло сладострастное выражение.

– Конечно, мне, молодому поручику, уже мерещились ордена, чины, благодарности за мою chanceux[193] – шутка ли, вскрыть каналы переправки из Европы в Россию революционных прокламаций, а то и предупредить правительство о планах террористов… Но все оказалось до пошлости банальным. – Умиление стерлось с лица ротмистра. – Как выяснилось, она сама имела задание вступить в отношения с чинами нашего департамента с целью выведывания сведений о его работе. И надо сказать, преуспела – во время наших свиданий на конспиративной квартире и в номерах гостиниц эта дрянь переписывала мои служебные заметки из записной книжки, которую я, по своей ранней неопытности, всегда носил с собой. Это была моя первая L’echec serieux[194] с агентурой, – подытожил он.

Однако Новосад не особо прислушивался к наставлениям старшего товарища. Его не огорчило случившееся – он уже привык терпеть неудачи на пути к достижению своих честолюбивых целей. В случае с вербовкой депутата он хотел доказать свою оперативную зрелость и способность самостоятельно принимать ответственные решения.

Задания и поручения, которые доставались ему в отделе, казались малозначимыми, и вся работа по ним сводилась к формальному реагированию и отпискам на по большей части глупые и абсурдные письма.

Ну что серьезного может дать вот это – из жандармского управления Винницы, в котором уведомлялось, что какой-то беженец из Галиции сообщил о пересылке во Львов из Германии миллиона марок для «организации восстания евреями и другими наиболее преданными Австрии лицами» под руководством некоего комитета в Замарстынове?

Или вот эта анонимка, в которой доносилось, что во Львове в учительской кухне на Мохнацкого[195], тридцать два якобы орудует шпионская германско-еврейско-австрийско-мазепинская шайка в составе Романа Козара, Болеслава Вишневского, «жида выкреста» Юлиуша Энгландера и «правдоподобных переодевшихся австрийских подофицеров», которыми руководит «управляющая кухней госпожа Шмондак».

Перед Новосадом стоял пример Дашевского, который недавно удостоился благодарности от командования за разоблачение и арест настоящего, живого австрийского шпиона – типографского наборщика из Черткова Давида Шпильберга, взятого прямо с шифровальными записками и фотографическими снимками воинских объектов.

Прапорщику тоже хотелось отличиться и если не раскрыть шпионскую сеть, то хотя бы заполучить какой-нибудь ценный источник, а то и изловить важного государственного преступника. Например, Пилсудского[196], о важности ареста которого и о доставке под строгим конвоем в Петроград указывал в письме сам замминистра внутренних дел генерал Джунковский.

Новосад уже кое-что предпринял в этом направлении, разыскав оставшихся во Львове членов Этнографического общества, в котором до войны работал Пилсудский. Теперь осталось определиться с вербовкой одного из них. Не забыл он вызвать и переговорить в полицейском отделении и дворника дома по Кадетской[197], двенадцать, где до самой войны проживал вместе с женой этот один из самых разыскиваемых террористов в России. Его боевая организация провела более шестисот покушений на государственных чиновников, в том числе на Александра Третьего, и около пятисот нападений на банки, поезда и почтовые дилижансы.

Дворник показался ему вполне искренним, когда давал обещание тотчас же донести, безусловно за вознаграждение, если случайно что-нибудь узнает или, пуще того, заметит прежнего жильца.

В надежде найти еще перебежчиков из России, скрывавшихся от тюрем и ссылок в Сибирь, – ведь для них Галиция всегда была оазисом свободы – Новосад решил отыскать связи другого известного государственного преступника Ивана Каляева[198], который именно во Львове окончательно утвердился в своих террористических убеждениях. На всякий случай прапорщик включил в свои планы и розыск связей известной писательницы Этель Войнич[199], которая, по сведениям российской охранки, проживала до войны во Львове на Галицкой, семь и занималась переправкой в Россию революционной литературы.

Приобщив революционную тематику в область своих оперативных изысканий, Новосад столкнулся с неожиданным.