Галлия и Франция. Письма из Санкт-Петербурга

Итак, взглянем на эту державу, расширившуюся благо­даря завоеваниям, необъятную и неприступную, прости­рающуюся в Германии до Балтийского моря, в Италии — до Вольтурно, в Испании — до Эбро, в Галлии — до океана; мы увидим, что ее широкие границы заключают в себе девять великих народов, подчиненных одним и тем же законам, приведенных к одной и той же вере, послушных одной и той же воле; и это кажущееся един­ство, даже если оно временное и удерживается силой, будет лишь еще более поразительным свидетельством как гениальности ума, создавшего замысел, так и крепости рук, построившего здание.

Мы позаимствуем у Эйнхарда подробности, приводи­мые им относительно точных границ империи Запада.

«Франкское королевство, — говорится у него, — то, какое оставил после себя Пипин, состояло всего лишь из той части Галлии, что лежит между Рейном, Лигером, Океаном и Балеарским морем; части Германии, населенной франками и расположенной между Саксонией и реками Данубий, Рейн и Сала, а также земель алеманов и баваров. Карл же благодаря своим достопамятным войнам присо­единил к королевству сначала Аквитанию, Басконию, всю горную цепь Пиренеев и все прилегающие к ней земли вплоть  до реки Ибер; затем целиком ту часть Италии, что, про­стираясь от Августы Претории до Нижней Калабрии, гра­ничащей с землями греков и беневентцев, тянется более чем на тысячу миль; затем Саксонию, значительную часть Германии, вдвое, как полагают, превышающую по ширине ту ее часть, что населена франками, и считающуюся рав­ной ей по длине, а кроме того, обе Паннонии, Дакию, Истрию, Либурнию и Далмацию и, наконец, все земли диких народов, расположенные между Дунаем, Вистулой и Океаном»[110]

Карл тщетно пытался внести в названия месяцев года изменения, и самое удивительное состоит в том, что спу­стя тысячу лет Национальный Конвент предпринял точно такую же попытку, закончившуюся провалом, и между названиями, которыми Карл и Конвент хотели заменить прежние названия, есть большое сходство; тем не менее я сомневаюсь, что Ромм и Фабр д’Эглантин, создатели революционного календаря XVIII века, были знакомы с германским календарем IX века.

Все помнят революционные названия, а вот названия германские:

январь — винтарманот («месяц зимы»);

февраль — хорнунгманот («месяц слякоти»);

март — ленцинманот («месяц весны»); апрель — остарманот («месяц Пасхи»); май — виннеманот («месяц любви»); июнь — брахманот («месяц солнца»); июль — хеуйманот («месяц сенокоса»); август — аранманот («месяц жатвы»); сентябрь — витуманот («месяц ветров»); октябрь — виндумеманот («месяц сбора винограда»); ноябрь — хербистманот («месяц осени»);

декабрь — хейлагманот («месяц умирания»).

Эти названия, представляющиеся нам по крайней мере варварскими, подтверждают наши слова, что Карл Вели­кий был германцем и не кем иным. Еще до него такие названия были в употреблении у разных народов, глав­ным образом у англосаксов, и Эйнхард именует их национальными[111]: стало быть, по своей националь­ной природе завоевание было германским.

Как это было перед смертью Цезаря и как это случи­лось перед смертью Наполеона, мир стал свидетелем роковых знамений, возвещавших кончину могуществен­ного императора.