Галлы

Населением лучше всего усваивается такой род литературы, как эпическая поэзия, большую часть своих сюжетов черпающая в военных событиях. «Под сладостные звуки лиры барды воспевали подвиги великих людей в героических стихах», — пишет Аммиан Марцеллин. Элиэн уточняет: «Сюжетом своих песен они выбирали тех, кто нашел красивую смерть на поле брани». Это указывает, до какой степени — по тематике, по распространенности во всех слоях населения, по личностному складу авторов и исполнителей — эти галльские эпопеи были близки двум длинным поэмам Гомера, которые для греков являлись не только квинтэссенцией всей их литературы, но и чем-то вроде Библии.

В античных источниках нет ни единого упоминания о существовании более популярного и живого литературного жанра — драмы. Впрочем, ее присутствие в протоисторической Галлии весьма вероятно, поскольку она необходима для не столь возвышенных умов, которые не в состоянии за одно прослушивание усвоить очень длинные и зачастую трудные тексты. Без нее было бы трудно объяснить значительный успех сельских театров в начале галло-римской эпохи.

ФИЛОСОФИЯ

Если для кого-то еще неочевиден высокий уровень развития галльской цивилизации, то последним аргументом станет наличие у галлов философии, о чем свидетельствуют греческие авторы, начиная III века до н.э. Некоторые из них, такие как Антисфен Родосский, — без колебаний относили вообще зарождение философии к варварам, в частности к кельтам и галлам. Это мнение, конечно, являлось крайним и преувеличенным, но оно ценно тем, что породило влиятельных оппонентов, которые уже в очень раннюю эпоху вынуждены были упоминать о мудрости негреческих народов. Именно в связи с этим вопросом друиды и «семнотеи» впервые упоминаются в античной литературе. О вторых, чье имя соотносили с греческим термином, обозначающим шаманов, нам не известно ничего, кроме того, что, как указано в одном источнике, они были связаны и даже отождествлялись с друидами. До эпохи Цезаря авторы, упоминавшие о философии в Галлии, единогласно считали друидов главными творцами ее. Без них галльской философии не было бы, как не было бы персидской философии без магов.

С античной эпохи происхождение друидов и их мудрости является предметом споров. Некоторые писатели представляют друидов как наставников Пифагора, ряд других, наоборот, называют их его учениками. Первая гипотеза неприемлема по причине хронологии, так как расцвет друидов приходится на IV и III вв. до н.э., — намного позже смерти Пифагора. Вторая гипотеза тоже не внушает доверия, поскольку невозможно представить, что кельты со второй половины VI века могли иметь доступ к очень замкнутому кружку Пифагора. Зато вполне возможно, что галлы, захватившие всю Италию и, в частности, Великую Грецию, в V веке до н.э. вступали в контакт с последователями Пифагора, и это в немалой степени на них повлияло. Идеи, исповедуемые друидами относительно существования души, ее бессмертия, метемпсихоза, нравственной чистоты, находят не просто отголоски, но подлинные параллели в пифагорейских теориях. В середине I века до н.э. галлы сообщают Цезарю, что учение друидов зародилось в Британии, что оттуда оно было принесено в Галлию, и потому все желающие усвоить его в совершенстве отправляются на Британские острова. Данная информация — по крайней мере первая ее часть, — совершенно ложная, поскольку по соображениям хронологии белгские кельты прибыли на остров Британия в середине III века до н.э., то есть тогда, когда слава друидов была уже столь велика, что достигла Аристотеля и автора трактата «Магия». Значит, к тому времени философия друидов уже несколько десятилетий образовывала стройный свод доктрин. На самом деле такое народное поверье просто пыталось объяснить, почему те, кто хотели стать друидами, без колебаний пересекали Ла-Манш, чтобы получить в Британии необходимое образование. В Британии действительно доктрины, благодаря преимуществам островного бытия, могли сохранять свою первоначальную чистоту. Это народное поверье дает нам дополнительную любопытную информацию. Оно подразумевает, что среди кельтских переселенцев Британии были и друиды, исповедовавшие учение, которое позднее в их среде будет считаться наиболее чистым.