Галстук с тугим узлом

— Погиб. Машину, на которой мы ехали к вам, расстреляли из пулемета люди командира Родригеса. Я еле успел выбраться из машины, прежде чем она взорвалась. Мои документы были у Родригеса, возможно, он передал их для вас с моими провожатыми.

— Солдаты гибнут, на то она и война, — сухо ответил генерал и повел рукой в сторону кресел, стоявших возле камина. — Прошу вас садиться. Зачем вы меня искали?

— Я хотел предложить вам сделку на взаимовыгодных условиях.

Генерал замер возле кресла, в которое намеревался сесть, и уставился на русского дипломата. А выдержка у него хромает, подумал Сергеев, слишком откровенные реакции. Правда, это может означать лишь то, что он сейчас на своей территории и что я в его руках, поэтому нет смысла скрывать эмоции. Посмотрим!

— Любопытно, — усаживаясь, наконец, в кресло напротив и доставая из нагрудного кармана сигареты, сказал генерал. — И что же вы мне можете предложить? Хотите сигарету?

— Нет, благодарю вас. Я могу предложить вам информацию, которая вас заинтересует.

— Вы уверены? — хмыкнул генерал, выпуская в потолок густой табачный дым.

— Абсолютно. Я настолько уверен в том, что эта информация вам нужна, что изложу вам все без предварительных условий. И только потом, когда закончу свой рассказ, попрошу вас об ответной услуге. А возможно, и о дальнейшем сотрудничестве.

— Вы меня вербуете? — коротко хохотнул генерал, но Сергеев уловил в его голосе нотку напряжения.

— Скорее, я вас перевербовываю. Вербовал вас Георг Коулман. Сначала он просто поставлял вам от имени американских спецслужб оружие и снабжал деньгами. А потом решил на этом политическом деле подзаработать немного денег. Обмануть своих хозяев, сделать вид, что на конвой напали сандинисты, которые забрали оружие и деньги. А охрану убили. И даже во время перестрелки, как он потом написал в отчете, погиб его помощник Джерри Эптон.

— У вас в Министерстве иностранных дел все такие фантазеры? — прищурившись, спросил генерал. — Даже не понимаю, о чем вы говорите.

— Не спешите с оценкой, генерал, — серьезно сказал Сергеев. — Коулман хитрее, чем вы думаете. Он записал вашу с ним встречу на перевале на микровидеокамеру. Я вам об этом говорю, потому что знаю, что Коулман обязательно воспользуется этой записью, чтобы держать вас в руках и действовать в своих корыстных целях. Я бы поверил в то, что он работает от имени американского правительства, что ЦРУ хочет вас держать в своих руках, но убийство американца, бывшего морского пехотинца Эптона, все перечеркивает. Это его личная операция, и он все снял на пленку. И сцену убийства тоже.

— Это голословное заявление, сеньор дипломат. Покажите мне эту запись, тогда мы поговорим с вами о сделке.

— А зачем мне ввязываться в шпионские игры, генерал? Это не моя работа — воровать микропленки. А пленку вам покажет сам Коулман, когда придет время поставить вам свои условия. Я же пришел вас просто предупредить об этом. Это жест доброй воли с моей стороны. И еще, генерал! Ни к кому другому я бы не пришел с этим разговором, не стал бы рисковать жизнью. Но к вам я пришел. Я навел справки и убедился, что вы не особенно‑то и воюете. Да, у вас есть свои подразделения, да, они иногда участвуют в операциях против нынешней никарагуанской власти, но самостоятельных операций вы не проводили очень давно. Да, я знаю, что через вас как через один из каналов идут оружие и деньги для формирований контрас. Я даже знаю, откуда и через кого идет это оружие, но вам это неинтересно.

— Вы хотите сказать, что я не патриот своей родины? — довольно вяло и беззлобно спросил Сертано.

— Патриот не тот, кто воюет и убивает. Патриот тот, кто что‑то делает для того, чтобы его родине было лучше, лучше своему народу. А борьба может быть не только вооруженная, она может быть экономическая, политическая. Так что дело не в патриотизме, генерал. Хотите, я честно вам расскажу, зачем я прислан в вашу страну?

— Да, Родригес мне передал, что у вас какой‑то интересный статус специального представителя советского МИДа.

— Именно. Об этом не принято говорить на каждом углу, но вам я скажу, потому что считаю вас патриотом, а не таким дельцом, как Коулман, который будет ради своей выгоды торговать чужой родиной и, думаю, своей тоже. Советский Союз хочет помочь прекратить гражданскую войну в Никарагуа. Он хочет, чтобы здесь перестали убивать, чтобы противоборствующие стороны сели за стол переговоров. И когда вы помиритесь, мы будем с вами торговать, заниматься новыми интересными экономическими проектами.

— Ваше посольство только об этом и говорит. А в чем же ваша работа? Вы‑то зачем приехали?