Гамбит Королевы

Екатерина хочет спросить, не тревожно ли ему, однако боится спугнуть настроение.

— Дело не в том, что ты женщина, а в том, какая ты женщина. Я не могу объяснить — загадка любви не дается даже поэтам. Но ты, Кит… — Смутившись, он отводит глаза. — Ты придаешь моей жизни смысл.

Удивительно — ведь сама Екатерина не видит смысла ни в чем. Хочется вернуть те чувства, что владели ею несколько минут назад, снова, хоть на мгновение увидеть ту прекрасную бабочку. Да только бабочками можно по-настоящему любоваться лишь тогда, когда они пойманы, высушены и приколоты к доске…

Екатерина поеживается — речной холод внезапно проникает до самого нутра.

— Завтра мне нужно явиться ко двору, — признается она, досадуя на себя за то, что убивает прекрасную бабочку и для Сеймура.

Он стискивает зубы и становится похож на обиженного мальчишку; хочется обнять его и утешить.

— Приказ короля? — мрачно спрашивает Сеймур.

Интересно, говорил ли он об этом с Уильямом. «На долю Парров не выпадало большей удачи, — заявил брат. — Породниться с королевской семьей, Кит! Место в истории нам будет обеспечено». «Слишком ты честолюбив, Уилл!» — раздраженно заметила Екатерина, а он ответил: «Меня так воспитали. Как, впрочем, и тебя».

Он прав. Все люди их сорта стремятся поднять свой род как можно выше. Вечная игра в шахматы, такая сложная, что невозможно понять, выигрываешь ты или проигрываешь.

«И потом, кто сказал, что речь о замужестве? Король наиграется и утратит ко мне интерес, вот увидишь», — возразила Екатерина брату. Интересно, как бы Уильям поступил, узнай он, что главное препятствие на пути к браку сестры с королем — его друг Сеймур? Ведь если Екатерина выйдет замуж за Сеймура, она уже не сможет принадлежать королю.

Замуж за Сеймура! Безумная фантазия, однако Екатерина думает об этом постоянно. Почему нет? Почему она не может выйти замуж по любви?

Причин множество, начиная с того что Сеймур — шурин короля и не может жениться без его разрешения, иначе это будет сочтено изменой. Изменой вообще может быть сочтено все, что угодно — любое деяние, нарушающее порядок вещей, а порядок вещей диктует король.

Клубок этих мыслей с каждым днем запутывается все сильнее, и Екатерина не в силах его размотать.

— Нет, меня призвала леди Мария, — отвечает она, стараясь не выдать беспокойства, царящего в душе.

— Готов биться об заклад, что за этим стоит король! — раздраженно бросает Сеймур, отдергивая руку.

— Томас Сеймур, вы дуетесь?!

Он смотрит на Екатерину исподлобья.

— Вы ревнуете! — смеется она, обрадованная этим доказательством любви, и мысли о короле тут же исчезают, словно по мановению волшебной палочки.

Сеймур лишь мрачно улыбается.

— Потерпи, Томас, — примирительно говорит Екатерина. — Пройдет немного времени, и королю наскучит…

— Я не желаю говорить о короле! — взрывается Сеймур.

— Послушай, Томас, тебе не о чем волноваться! — продолжает она тем же успокоительным тоном. — Он женится на девице Бассет, все так говорят. Вот увидишь!

Однако ей не удается убедить даже себя.

— Я хочу тебя, Кит! Я желаю, чтобы ты принадлежала только мне!

— Потерпи немного. Совсем чуть-чуть!

— Обязательно ли тебе являться ко двору?

— Обязательно, ты же сам понимаешь.

— И ты возьмешь с собой падчерицу?

— Ей тоже приказано явиться.

— Все прочат ее мне в жены. Я не хочу подпитывать эти слухи! — с досадой говорит Сеймур.

— Все это чепуха! Маргарита ни за кого не выйдет замуж без моего разрешения.

— А если этого пожелает король?

— Томас, у короля наверняка есть дела поважнее, чем устройство брака Маргариты Невилл! Это просто минутная прихоть, которую раздули сплетники.

Сеймур фыркает и хмурится, как сердитый щенок. Сердце в груди у Екатерины сжимается — Сеймур завладел им безраздельно.

3

Уайтхолльский дворец, Лондон, июнь 1543 года

Когда Дот пыталась представить себе Уайтхолльский дворец, ей виделся Тауэр: плеск Темзы у подножия, узкие щели окон, зловонный ров вокруг башни — древней, крепкой, как скала, и так же прочно впившейся корнями в землю. Говоря о Тауэре, люди невольно переходят на шепот, потому что именно туда ссылают изменников и в его подземельях творятся страшные вещи.

Однако Уайтхолл совсем не похож на Тауэр. Его крепостные башни, возвышающиеся над лабиринтом улиц Вестминстера, видны на много миль вокруг — новенькие, белые, сияющие на солнце, с плещущими на ветру флагами. Никаких бойниц, никакого рва — даже стражники в красно-золотых ливреях, нарядных, как у самого короля, кажутся игрушечными. Наверняка именно так выглядел Камелот.