Гамбит. На сером поле

– Я отдам распоряжения, чтобы устранили неполадки, мистер Эванс, – Грегори мастерски гасил конфликт на корню. – С окном в вашей квартире все будет в порядке. Как жена, Ашер? – учтиво поинтересовался пожилой мужчина, уводя разговор о порче имущества своим потомством в сторону семьи Эванса.

– Чудно. Благодарю. Спасибо, – холодно, лаконично и по этикету отвечал Эванс, отрывисто произнося каждое слово.

Неуместно вежливый тон Ашера нагнетал атмосферу сильнее, чем когда тот матерился, на чем свет стоит. И объяснение причин не оставило себя долго ждать.

– Боюсь, мне придется вас покинуть, господа, – подозрительно мягко продолжил он, и медленно двинулся к столу. – Работа, знаете ли… – задумчиво протянул Ашер и посмотрел в окно на пасмурное серое небо с просветами из белых облаков, смотревшимися клочками белой ваты, брошенной в горстку серой золы.

– Работа – не волк, – обтекаемо, но с подтекстом напомнил Грегори и изучал Эванса взглядом, пока тот загадочно молчал, сильно напоминая при этом Шарлотту, обдумывающую каждый свой последующий ход в шахматной партии.

Это не могло не настораживать Грегори. Чересчур сильно Эванс сейчас напоминал свою мать, старательно пудрившую всем мозги и разыгравшую трагикомедию со своим сумасшествием. Она все поняла в тот момент, когда Грегори перешагнул порог лечебницы Санспринг. Это был конец ее партии, конец ее Гамбита. Ее жизнь в обмен на жизнь ее близких. Настал черед следующего по старшинству члена семьи Эванс делать ответный ход, когда первый обманный маневр не до конца сработал. Кельт же продолжал пребывать в задумчивом молчании, уставившись на унылый в отсутствии снега зимний пейзаж за окном, и изучал взглядом немногочисленные белые пятна на сером небосводе.

– Верно, мистер Ларссон, верно, – безразлично ответил Ашер после продолжительного молчания и горько усмехнулся, приподняв уголок губ. От такого простого мимического жеста сходство Ашера с Шарлоттой стало очевидным, как и цель визита Кельта сюда, которую он незамедлительно подтвердил, озвучив:

– Я зашел попрощаться.

Эванс отошел от окна, встал над мужчинами, нависая свинцовым молотом, готовым если нужно ударить и раздавить, и не дрогнул под гневным взглядом Адама, сжавшим серебряную ложку в ладони до отпечатка фамильного вензеля на коже.

Адам не верил своим ушам. Кельт, вернувшийся с того света, дабы покарать имитатора за свои же грехи, опять собирается слинять, поджав хвост, когда в городе запахло жареным. И все бы ничего, если бы виновником произошедшего не был сам недобитый Романо полуволк!

– А про Норзера ты решил забыть? – Адам от злости бросил ложку на стол, и та со звоном прокатилась по лакированной поверхности.

Ашер лишь снисходительно посмотрел на Адама. На этот раз в его взгляде не было давящей тяжести, не было бурлящей в жерле вулкана лавы, только кружащий в воздухе пепел, застилавший взгляд темно-серых глаз.

– Поверьте мне, мистер Ларссон, – на этот раз Эванс обратился к Адаму, а не к Грегори. – Он наименьшее из зол, – скептически хмыкнул он, пальцами пододвинув ложку обратно к Адаму, и прокатывая ее по всей поверхности лакированного дерева. – Вы ешьте, мистер Ларссон, ваш отец верно вам говорит, – холодный тон Эванса пробирал до костей, но горящий внутри Адама гнев не давал и близко нагнать испуга напускной вежливостью любителя шмальнуть из дробовика. Да что там любителя, если быть точным, то профессионала.

– Несоленое, – выплюнул Адам и откинулся на спинку стула.

Негодованию Адама не было предела, и сдерживался он только благодаря усталости и недосыпу. В противном случае Адам бы уже расквасил Ашеру лицо. Причин для этого было достаточно. Во-первых, Кельт, натворив дел, сбегает в самый неподходящий момент. Во-вторых, не дав натворить дел другим, появляется в квартире Костлявой. Обидно, знаете ли, хоть Ашеру этого и не объяснишь, ведь джентльмены, как известно, не обсуждают своих побед.

– О, – понимающе кивнул Ашер. – Может так поострее, – Эванс достал из кармана руку, сжатую в кулак, и разжал ее над тарелкой Ларссона.

В остывшую овсянку из ладони Эванса посыпались пуговицы от знакомого серого пальто с кусками ниток вокруг отверстий. Пуговицы отскакивали от фарфора и от лакированной поверхности стола, рассыпаясь в разные стороны, и Адам непроизвольно сглотнул подступившую к горлу горечь.

– Это не то, что ты думаешь, – Адам следил взглядом за пуговицей, отскочившей от края тарелки и крутившейся по столешнице перед окончательной остановкой на середине стола.

– Конечно, нет, я же и думать-то не умею, верно, Адам? – и вот теперь в голосе Ашера послышались знакомые отголоски рокота проснувшегося вулкана, от гнева в его глазах сверкнули молнии, и вулканический пепел поднялся в воздух в кружащемся вихре.

– Пойду, отдам распоряжения по поводу оплаты счета за окно и пуговицы, – Грегори поднялся из-за стола и кивнул на прощание, – мистер Эванс.

– Мистер Ларссон, – Ашер отвечал вежливостью на вежливость.