Гамбит некроманта

У сверхов свои причуды. Некр вот отдыхал за рулем и на скорости. Причем и раньше, до изобретения автомобилей, тоже. Вызывал келпи или лунгту и носился по полям или плато, растворяясь в ветре, просторе, движении.

Он вздрогнул, ощутив чье-то острое холодное внимание. Возможно, какой-то недолюбливающий некромантов сверх на улице узнал его автомобиль и проводил злым взглядом. А может, засекла та самая камера, о которой предупреждал Роман. Некр отмахнулся от назойливого наблюдателя и вызвал в памяти знак отвода глаз. Применил не полностью, лишь слегка ослабив чужую внимательность: все же становиться невидимым на дороге не стоило. Так и до столкновения недалеко. Однажды его уже таранил «КАМАЗ» по вине этого заклятия, и повторения тогдашних ощущений не хотелось совсем.

Роман вздохнул осуждающе. В Ордене не то чтобы запрещалось пользоваться заклятиями в быту, но считалось моветоном. Защищающие человечество рыцари старались придерживаться его правил. Раз люди не использовали магию в повседневной жизни и даже не догадывались о ее существовании, то и они воздерживались от этого, применяя лишь во время боя. Некр же никогда не понимал такого неуважения к Высокому Искусству преобразования явного мира. Он жил им, дышал, оно бежало по его венам, шептало на ухо бесплотным навьим вестником. Ограничивать собственное могущество некроманты не собирались ни за какие блага или обещание самых страшных пыток. Жить, словно обыкновенный человек, ощущать бессилие и неспособность что-либо изменить — вот худшая кара из тех, какие только можно представить.

Километра через два им на хвост села полицейская «Тойота»: посветила дальним светом — Некр вовремя сделал матовым зеркало заднего обзора, оберегая чувствительные глаза, — напомнила о себе низкочастотным клаксоном-крякалкой и, наконец, обматерив через мегафон, потребовала остановиться. Пара мысленных пасов — и она снизила скорость, а затем и вовсе притормозила у тротуара напротив продуктового магазина: водитель и его напарник ощутили настолько резкий приступ жажды, что не смогли думать ни о чем ином, кроме как о ее утолении. Будет ли это обыкновенная вода или нечто горячительное, Некр оставил выбирать им, хотя к назойливым людишкам обычно применял все свое коварство, помноженное на специфическое чувство юмора.

Вот, помнится, одного ретивого гопника, решившего «по-быстрому стрясти бабла» с припозднившегося прохожего, одетого вызывающе дорого, Некр загнал на дерево, а потом приставил к недорослю злобного духа, таскавшегося за ним невидимой и неслышимой для окружающих, но вполне осязаемой для жертвы тенью и изводившего нотациями. И, между прочим, эффект подобные воспитательные меры возымели: после пары-тройки курьезных ситуаций и чуть не случившейся гибели, от которой и спас занудный дух, парень взялся за ум, перестал лузгать семечки у подъезда, устроился на работу, машину в прошлом месяце купил и, похоже, окончательно спелся со своим мучителем.

«Люди все же донельзя странные существа, — часто повторял Некр. — Живут свободно — страдают всякой хренью, изводя и себя, и других. А как появится пакость, их порабощающая, вспоминают о гордости, справедливости, чести с достоинством и начинают отстаивать себя. Дальше выходит согласно извечной мудрости: все не убивающее делает лишь сильнее… быстрее, умнее и, как ни удивительно звучит, нравственнее в хорошем смысле, а не идиотского пуританства, часто под этим словом понимаемого».

Означало ли это, будто для людей цель жизни — противостояние кому-то или чему-то или Некр все слишком упрощал? — вопрос, как говорится, на миллион.

— В Ордене тебя осудили бы, — заметил Роман.

Некр хмыкнул.

— Какое мне дело до ваших пустоголовых вкупе с людьми, пусть их и миллиарды? — высказывание ответа не предусматривало и, если не лукавить, являлось неверным по сути. Узнай все эти миллиарды о существовании сверхов и выступи против них единым фронтом, никакого Апокалипсиса, к которому стремится библиотекарь, не понадобится в принципе: снесут, шапками закидают, уничтожат, а затем неминуемо получат откаты из соседних миров, справляться с которыми будет некому. Может, кто-нибудь и выживет после такого, но будет их крайне мало. Снова в пещерах жить станут, следя, как бы не потухло пламя костра. — Лично я не собираюсь подстраиваться и тебе не советую, — сказал он резче, чем собирался. Уж очень не понравилась возникшая перед мысленным взором картина разрушенных и опустошенных городов и наступающей на них природы. Не то, чтобы Некру нравились урбанистические пейзажи, вовсе нет, но его до сих пор передергивало от воспоминаний о величественных зданиях инков, поглощенных джунглями. От звенящей пустоты когда-то шумных базаров, забытых храмов, каменных плит, которых более не касались ноги жителей, буйства растительности, щебетания птиц, взрыков хищников становилось не по себе до крика. — Это путь к самозабвению. Толпа всегда обезличена, невежественна и мерзка по сути своей. И ею настолько легко управлять, что даже неинтересно.

— А библиотекари пытаются.