Гамбит. Пешки ходят первыми

На безлюдном перекрестке Девяносто Второй, идущей вдоль причала Металлистов, и Key street собралось не более десятка байков, а машин, припаркованных возле открытых дверей бара под названием Half-wolf, и того меньше. Прохожие редко заворачивали на эти улицы и заходили вглубь. В самом Iron End посторонние практически не появлялись днем, а после наступления ночи и вовсе обходили его стороной.

Собравшиеся возле неприметного бара Half-wolf в облаке из табачного дыма и металлической пыли с интересом смотрели на припарковавшуюся на другой стороне улицы черную Импалу, прекратив все разговоры о прелестях официанток и начав обсуждать хорошее состояние ретро автомобиля, довольно посмеиваясь в бороды. Машина остановилась совсем неподалеку от них и не двигалась с места, будто давая мужчинам время разглядеть себя во всей красе. Ребята помоложе уже хотели пообщаться с хозяином тачки с глазу на глаз и прибраться завидный экземпляр к рукам, но те, кто был постарше, бросали друг в друга настороженные взгляды и цыкнули на неугомонно-жужжащую шелупонь, охлаждая их юношеский пыл. Некоторые из мужчин положили руки на приклады стволов, но подходить к машине не решались и рассматривали ее издалека. В машине на передних сиденьях были двое. Рассмотреть их поодаль было делом нехитрым. Импала припарковалась недалеко от уличного фонаря, свет которого усердно пытался пробиться сквозь мерцающую в воздухе металлическую пыль. Силуэты людей четко улавливались через лобовое стекло, но и после остановки двигателя из машины никто не выходил. Двое в ней все еще что-то обсуждали, переговариваясь между собой.

– Еще раз, – Адам сжал руль до скрипа кожи на руках и руле. – Ты заходишь внутрь, я буду ждать у черного хода, – в сотый раз проговаривал он план действий во избежание ошибок. – И никаких выходок в твоем стиле, Эванс, – больше всего Ларссон переживал не о том, что что-то может пойти не так, а что его невменяемый штурман опять выкинет очередной безумный фортель. Хотя, что сегодня могло пойти «так»? Их план чудовищное нагромождение множества условностей, строившихся одна на другой, толпа переменных, постоянно менявших свои значения, прыгая через голову друг друга и пробегая насквозь. Удача – неверная подруга, но им она не подруга вообще. Удача это выбранное наиболее выгодное решение из большинства вероятных, а не безумный план действий, где в итоге все сводилось к банальному крику: «Волки! Волки!» и ожиданию, что все побегут. «А ведь побегут», – хмыкнул Адам, глядя на байкеров в лобовое стекло, кивавших в их сторону, что его не успокаивало, а только сильнее нервировало.

– Зашла, сунула, вышла, – повторил он слова Лиама, пришедшиеся как нельзя к месту. – Никаких пируэтов, взрывов, копов и прочей херни, которую ты, мышка Эванс, так любишь, или я клянусь, – он неожиданно замолчал и повернулся к ней, впиваясь взглядом и не желая продолжать. Он не мог поступить с ней как обычно, схватив за подбородок и не отпускать, пока она не кивнет. Сквозь лобовое стекло машины они были как на ладони.

– Я вас поняла, – снова отговорка для его успокоения.

«Ни хрена она не поняла!» – в этом он был уверен. «Поняла бы – сидела дома в тапочках и чаем с ромашкой», – Адам злился больше на себя, чем на нее. «Дурак, дебил, имбецил!» – ругал он себя, но отступать было уже поздно, а показывать слабость вообще не о нем.

– Кивни, если поняла, – низко проговорил он, и до нее дошел намек. Единственная слабость, которую он мог себе сейчас позволить – заставить ее кивнуть. И… она кивнула. Она всегда кивала. Адам и не ожидал иного. Страх, что босс расскажет Лиаму, все, что ему знать не следует, крепко держит девчонку в узде.

– Вы все запомнили? – от обиды в его актерских способностях Адам скривился и послал ей недовольный взгляд. Цвет его зеленых глаз сменился, но и сквозь линзы просачивалось радиоактивное излучение.

– Охраны точно нет? – Адам достал из кобуры непривычно тяжелый даже для его огромной руки KEG12 и проверил заряд.

– Есть, но вам ее незачем бояться, – никогда не отвечает прямо. «Будто от нее убудет», – фыркнул он, засунув ствол в неудобную кобуру на бедре.

– Тогда пошли, мышка, – Адам открыл дверь, услышав щелчок двери пассажирского сидения, – шоу должно продолжаться.

Он встал на неосвещенный участок возле двери машины, и кожей чувствовал прикованные к себе взгляды людей возле бара, чей шепот не смог бы заглушить и рев двигателя легкомоторного самолета.

– Не выходите на свет без нужной необходимости, не разговаривайте ни с кем, помните о манерах и осанке, – тихие шаги по брусчатке и ее голос где-то из-за спины, продолжавший инструктаж.

Эванс нудела над ухом бормашиной с мелким сверлом, все глубже вгоняя его в мозг Ларссона.