Гамлет

Дело в примитивности и алогичности той сценической традиции, которую шекспироведение вынуждено защищать. Дело в отсутствии в тексте значительной доли авторских ремарок, которые могут быть реконструированы, хотя и с разной степенью надежности.

Но, как мне представляется, оправдать Горацио уже вряд ли удастся. Хотя бы потому, что аргументы традиционалистов не составляют системы.

Игорь Шайтанов в альманахе «Anglistica» (№ 9, Москва — Тамбов, 2002 г.) пишет, что я завожу «дело Горацио». Обвинение нешуточное: мол, даже если комментатор и прав, в его правоту мы никогда не поверим, поскольку помним, как в свое время был в таких ситуациях доказателен прокурор Вышинский.

Мне остается только согласиться: на уровне первой реальности метод Вышинского предназначен не для доказательства вины, а для расправы над «врагами народа», назначенными на эти свои роли Сталиным. (Андрей Платонов называл это «всенародной инсценировкой».) Но данный метод Сталин с Вышинским и взяли для публичных своих постановок из реальности художественной.

По законам жизни еще не факт, что тот, кто пошел за Офелией, ее и утопил. А по законам искусства Горацио — убийца (ибо иного автором не оговорено).

Горацио в глазах Гамлета — философ-стоик, последователь Сенеки. И еще — «самый справедливый из людей». А для зрителя «Глобуса» — тот самый римский раб из поставленного в 1599 г. (непосредственно перед «Гамлетом») шекспировского «Юлия Цезаря», раб, который, как и Горацио, после смерти хозяина переходит к победителю в качестве трофея. И надо крепко заткнуть уши, чтобы вслед за репликой ломающего комедию с пустым кубком Горацио («Я более древний римлянин, чем датчанин!») не расслышать гомерического хохота Шекспира.

Мы начали эту заметку о Горацио с «Испанской трагедии» Томаса Кида, из которой, как принято считать, Шекспир и взял образ «друга-Горацио». Напомним, что у Кида враги убивают Горацио и вешают его тело на дереве.

Именно так в легендарные времена Древнего Рима должны были поступить с одним из знаменитых братьев Горациев. Тит Ливий описал историю подчинения Риму латинского города Альба-Лонга (это первое римское завоевание!):

Было тогда в каждой из ратей по трое братьев-близнецов, равных и возрастом, и силой. Это были, как знает каждый, Горации и Куриации. /…/ Цари обращаются к близнецам, предлагая им обнажить мечи, — каждому за свое отечество: той стороне и достанется власть, за какою будет победа. Возражений нет, сговариваются о времени и месте. Прежде чем начался бой, между римлянами и альбанцами был заключен договор на таких условиях: чьи граждане победят в схватке, тот народ будет мирно властвовать над другим. /…/