«Гамма-3»

Прямо перед нами были видны частично затопленные укрепления бункера. Дзоты, блиндажи, столбы со спутанной колючей проволокой. Всё это выглядело мрачно. Уныло.

— Идём? — спросил Семён, снимая с плеча «Калашников».

Я, кивнув, молча двинулся следом за ним.

Мой проводник принялся зигзагами петлять между столбами, на первый взгляд, совершая совершенно ненужные перемещения. Когда же я высказал предположение о том, что это бесполезная трата времени, тот ответил:

— Вот на мине подорвёшься, будет тебе время подумать, как так получилось!

— Мины? — я замолчал, но ненадолго. — Да разве их такой волной не смыло?

— Эти не смыло. Это специальные мины, приваренные к железобетонным укреплениям.

Для меня это прозвучало как набор бессвязной чепухи. Мины — приварены?

— Чего?!

Семён уловил мое недоумение.

— Приварены лишь корпуса, — добавил он. — Мины состоят из двух частей. Другая часть, там, где сама начинка — съёмная. Они маломощные, но конечность оторвать без проблем смогут. Тут таких десятка три наберётся.

— А ты откуда знаешь, где они тут расположены?

— Забыл, что ли? Я проводник. Всю жизнь тут прожил. Да и вообще… Все, кто из этого бункера, знали, где можно ходить, а куда лучше не соваться. И хватит уже вопросов. Мне сконцентрироваться нужно, тогда пройдём без проблем!

Минут через десять мы, порядком побродив туда-сюда, всё-таки прошли через укрепления. Честно говоря, я даже ужаснулся. Что произошло бы, если мы, ещё тогда, с наёмниками Антонова, вздумали бы посетить резервацию полковника? Поотрывало бы ноги к чертям — вот и все дела.

Входные двери, больше напоминающие своеобразный шлюз, были частично открыты. У самих дверей плавал вздувшийся труп. Женщины, судя по всему.

Осторожно отпихнув его в сторону прикладом, Семён, поколебавшись, шагнул внутрь.

Внутри темно — хоть глаз выколи — света-то больше нет. Включив ещё по одному фонарю, мы медленно двинулись дальше.

Луч света то и дело выхватывал из темноты какой-нибудь новый фрагмент. То серая бетонная стена, то остатки мебели, то электро щиток. Повсюду плавал мусор. Какие-то тряпки, коробки, раскисшая бумага. Всё, что было легче воды, плавало на поверхности. Уровень достигал пояса, но под водой то и дело попадались небольшие ступеньки, то положительно, то отрицательно меняющие уровень воды.

Мы миновали КПП, где в застекленном помещении с решётками, словно в аквариуме, безмятежно плавал распухший солдат в бронежилете. Он даже не успел оттуда выбраться — входную дверь прижало большим металлическим сейфом, рухнувшим от гидроудара. Человек внутри просто задохнулся.

Ещё несколько тел попадались тут и там, в самых разных помещениях. Ходить по этим коммуникациям, насквозь пропитанных смертью было очень тяжело и страшно. И хотя мы прекрасно понимали — уж мертвецы-то нам теперь ничего не сделают. Но всё равно, даже осознавая это, было не по себе.

Через двадцать минут таких блужданий, мы, обойдя с десяток помещений и коридоров, вышли к складам. Здесь, как сказал проводник, хранился инструмент, части двигателей, трубы, огромные деревянные ящики.

— Ну и где тут могут быть акваланги?

— Там! — ткнул рукой куда-то вперёд Семён.

— На кой чёрт вам тут вообще сдались акваланги? Где тут нырять?

— Тут, неподалеку от бункера, подземное озеро есть.

— Озеро? Это, случайно не то, где осьминог обитает?

Семён неожиданно резко остановился и обернувшись, с ужасом на меня посмотрел.

— Осьминог?

— Ну да!

— Ты его видел?

— А ты что знаешь, о чём я говорю? — ответил я вопросом на вопрос.

— Знаю. Только там не совсем осьминог.

— А кто?

— Ну! Сложно сказать. Это был биологический эксперимент. Над зародышем обыкновенного осьминога провели ряд сложных генетических вмешательств. В результате удалось добиться феноменальной регенерации. Эту способность использовали в медицине, создав специальные медицинские препараты.

— Да, знаю. Я уже опробовал на себе эти препараты. Но, наверное, были и другие способности? И кстати, откуда ты столько знаешь об этом?

— Об этом все знают. — Семён произнес это так, словно мы говорили не о выдающихся прорывах в генетике и медицине, а о, скажем, простой селекции двух видов репчатого лука. — Когда над животным закончили опыты, его решили выпустить в подземное озеро.

— Видели бы вы, во что эта тварь превратилась! — фыркнул я.

— И во что же?

— Да эта головоногая тварь вымахала размером с… э-э-э. — я попытался найти подходящее слово, но каждый раз сомневался в том, знакомо ли оно моему проводнику. — С дом! С двухэтажный дом! И щупалец у неё теперь явно не восемь, а, как бы, не все двадцать восемь!

— Серьёзно? Ого!

— Угу! — я вдруг подумал о том, что Костолом, просто так, впустую перевёл кучу боеприпасов на существо, которое обладает замечательной способностью к скоростной регенерации.

— А когда над ним ставили опыты?

— В конце семидесятых. А ты в курсе, что этот осьминог ещё и съедобен? — невозмутимо продолжил Семён.

— Чего? В смысле?