Гаммельнская чума (авторский сборник)

Даже так, в ней есть что‑то тонкое. То, что могло быть убито.

Душа?

Но у машин нет души.

Что есть человек, как не органическая машина?

Мои размышления были прерваны. В городе явно что‑то происходило. Огней становилось все больше, некоторые из них двигались, некоторые оставались неподвижными. Что‑то случилось — или вот–вот случится.

“Карнавал, — подумал я. — У барона брачная ночь. Все фонтаны брызжут слабым теплым пивом… И фейерверк”.

Вспышка у подножья холма.

Да. Фейерверк.

Да.

Еще одна вспышка у подножья холма, и затем, через короткий промежуток времени, — глухой звук, словно хлопнула дверь. В небе что‑то завыло. Затем, в нескольких сотнях ярдов от корабля, что‑то сверкнуло, взметнулся высокий столб пламени, дыма и земли. Еще один взрыв на холме, еще… Второй залп оказался не столь удачным, снаряд ушел в сторону. В третий раз они промазали уж совсем позорно.

Я взбежал по пандусу в рубку. Там были Алан и Дадли. Оба ползали на четвереньках, изучая карты, которые лежали на полу.

— Стреляют! — выпалил я.

Алан поднял глаза.

— Стреляют? — тупо спросил он.

— Да. Стреляют. Применяют артиллерию. У них есть длинная труба под названием “пушка”. В нее помещают снаряд, который называют “артиллерийским”. С одной стороны есть запал, или боек, или я не знаю что… Человек, который называется “артиллерист”, нажимает на спусковой крючок, или на кнопку, и снаряд вылетает из другого конца.

— Не старайся быть смешным, — холодно сказал Алан, поднимаясь на ноги и подходя к оптике.

Артиллеристы в городе еще не пристрелялись. Алан подстроил оптику, что‑то ворча себе под нос.

— Да, — пробормотал он уже чуть громче, — похоже на артобстрел.

Выстрел — и снаряд упал совсем близко от корабля, заставив его покачнуться.

Алан подошел к микрофону.

— Рубка — двигательному… Старик, долго тебе еще там возиться?

— При такой качке — еще неделю, — судя по тону, наш “имам” был не в восторге от происходящего. — Я себе чуть ногу не обжег, черт подери!

— Нас обстреливают. Из пушек, между прочим.

— Так обстреляй этих ублюдков. И дай мне закончить работу.

— Но…

— У тебя есть сигнальные ракеты, болван. Аппарат в порядке.

— Конечно, — отозвался Алан. — Конечно.

Он снова подошел к оптике. Тем временем мы с Дадли сбегали вниз, в подсобное помещение, достали пусковую установку вместе с треножником, оттащили в шлюз и спустили по трапу. Наш прибор мы установили на гребне кратера, оставленного последним, самым точным снарядом. Говорят, что снаряд дважды в одну воронку не попадает. Мы решили поверить этой поговорке- тем более что стреляли ребята из рук вон плохо.

Стрельба прекратилась. Наше орудие было готово к бою, и у нас появилось немного времени обсудить причины этого внезапного затишья. Я предположил, что орудия и снаряды у наших друзей, мягко говоря, не последнего поколения. Возможно, орудие вышло из строя, или снаряд заклинило в стволе… Я увлеченно рассуждал на эту тему, когда над городом что‑то сверкнуло, а затем вспыхнуло ослепительное пламя и прогремел взрыв — гораздо более мощный, чем раньше.

Я пнул ногой наш треножник.

— Придется тащить эту чертову штуковину обратно, — проворчал я.

— Есть еще кое‑что, кроме артиллерии, — сказал Дадли. — Пусть останется здесь.

Глава 13

Алан вышел из корабля.

— Они стреляют из пушек, — сказал он.

— Знаю, — отозвался я.

— И около города творится что‑то серьезное.

— Несомненно. Служба первой помощи не работает.

— Черт бы подрал твою первую помощь! Сколько ракет вы достали из магазина?

— Только одну. Она уже в стволе.

— Тогда приготовьте остальные — пусть будут под рукой. Шевелитесь.

Дадли сунул в рот сигарету и закурил.

— Знаешь, Алан, — сказал он, выдыхая дым, — после того, что случилось, мне не очень хочется стрелять. Предположим, если ваши друзья из башни до нас доберутся, все мы кончим как нельзя хуже — проще говоря, они нас отделают, как бог черепаху. А все ты со своими картами. В итоге мы вляпались по самое некуда. И, между прочим, мы все в ответе за Веронику — она такой же член экипажа, как и ты. Так что мне что‑то жить захотелось.

— Давай оставим этические вопросы на потом. Тащи ракеты.

— Дай мне договорить. Я не знаю, что Джордж и Джим об этом думают, но мне почему‑то кажется, что они со мной солидарны. Ты не догадываешься, что случилось? Это же очевидно. Когда мы выбрались из того железного ада, Веронике удалось избежать гибели только благодаря своей воле. Потом она стала обманывать себя, убеждать, что ей есть для чего жить. Она обманывала себя, когда расплатилась своим прекрасным телом за эти чертовы карты. Пока она испытывает восторг — как любой, кто жертвует собой ради чего‑то, она жива. Когда экзальтация пройдет, ее уже ничто не спасет. Она… уйдет.

— И барон Блиг обнаружит, что греть его постель некому, кроме тряпья, костей, клочьев волос и остатков разлагающегося пластика. Шесть футов крученого нейлона и груды алюминиевых костей. Милая картина. Барон в гневе. Барон видит, что его возлюбленную уже не вернуть к жизни, и уверен, что на корабле нет оружия. В общем, скоро он явится собственной персоной.

— Именно это я и пытался тебе сказать.