Гаммельнская чума (авторский сборник)

Вильямс ошарашенно воззрился на нее, а потом расхохотался. Сквозь смех удалось разобрать только обрывок фразы, касающейся острых ощущений, которые неизбежны при путешествии на спасательных буксирах.

Соня выдержала паузу, во время которой стало ясно, что последующий монолог будет из ряда вон выходящим. Так оно и оказалось. Она, миссис Граймс, начинала летать на “мелких посудинах” Федеральной Исследовательской и Контрольной Службы еще в те времена, когда мистер Вильямс учился отличать радар от масс–индикатора. Далее, габариты судна не дают повода к проявлению разгильдяйства. Возможно, сейчас ситуация изменилась. Но, насколько ей известно, до последнего времени любой маневр без предварительного оповещения карался немедленным разжалованием на три класса…

Прежде чем помощник успел открыть рот, чтобы возразить, Граймс примирительно поднял руки.

— В таком случае, Соня, разжаловать надо меня. Я разглядывал этот корабль и настолько увлекся, что забыл включить сирену. Но когда мы начали маневр…

— Я понимаю. Но я ожидала маневра, а не сальто–мортале.

— Еще раз прошу прощения. Но раз уж ты пришла, присаживайся и присоединяйся. Ситуация такова. Я осмотрел этот объект и теперь могу с уверенностью сказать две вещи. Во–первых, это действительно космический корабль. Во–вторых, он подвергся воздействию более чем высоких температур — рискну предположить, что это был ядерный взрыв. По крайней мере, с одной стороны обшивка оплавлена. Возможно, на борту повышенный уровень радиации. Но с другой стороны корпус может быть вообще не поврежден, или поврежден очень слабо.

— Так оно и есть, — отозвался Вильямс.

Граймс поспешно заглянул в окуляр, потом уступил место Соне. Действительно, с другой стороны обшивка казалась матовой из‑за тысяч мельчайших оспинок. Следы микрометеоритов. На корме, в свете прожекторов ярко блестел один из стабилизаторов. Сквозь широкие иллюминаторы на носу можно было даже разглядеть внутреннюю часть контрольной рубки. Казалось, огонь туда не добрался. Из открытого в борту люка высовывались жерла каких‑то орудий, отдаленно напоминавших лазерные пушки. На далеко вынесенной в сторону мачте виднелась антенна радара, сейчас неподвижная.

А прямо возле заостренного носа было написано какое‑то слово… Вернее, два слова, поправил себя Граймс, внимательно разглядывая надпись в оптику.

Первое сразу бросалось в глаза — размашистая черная надпись, явно сделанная от руки: “СВОБОДА”. Второе — ниже, аккуратные буквы, когда‑то золотые, а теперь потускневшие и почти не различимые в темноте. Это были несомненно буквы латиницы — но они выглядели как‑то необычно. ОТС… Нет, первая буква скорее “D”, потом “I”… “С” выведена уголком, “Т” почему‑то с наклонной палочкой… Окончание “IR”… Какой это язык?

“DISTR… YIR”… “Destroyer”? “Разрушитель”?

Он почувствовал на плече руку Сони и уступил ей место.

— Что ты об этом думаешь? Я не силен в языках, но если это английский, то у ребят явно проблемы с грамматикой.

Соня ничего не ответила. Она сосредоточенно крутила ручки настройки, на лбу появилась морщинка.

— Верхняя надпись сделана вручную, — сказала она наконец. — А вот нижняя… Непонятно. Я никогда не видела ничего подобного. Очень странный шрифт. Кому потребовалось так ломать буквы? Определенная логика прослеживается, причем логика явно человеческая. Меня больше смущает другое. Ты знаешь, что “destroyer” — это класс кораблей? Эсминец, эскадренный миноносец. Кому могло потребоваться писать вместо имени корабля его класс?

Коммодор пожал плечами.

— Всякое бывает. В начале двадцатого века — если мне не изменяет память — на Земле был построен военный корабль, он назывался “Дредноут”. После этого бронированные военные корабли стали называть дредноутами… я имею в виду морские корабли.

— Я никогда не сомневалась в твоих познаниях в военной истории. Еще один вопрос, господин эксперт. Не припомните ли вы хоть один случай, чтобы имя корабля, выведенное у него на борту, содержало грамматические ошибки? Причем чтобы это делалось сознательно? Я имею в виду прежде всего историю человечества. Хотя…

— Можно еще сто лет болтаться здесь и гадать на кофейной гуще, — проворчал Вильямс. — А можно просто подцепить эту хреновину и отогнать на стабильную орбиту, а потом вернуться в Порт и там заниматься рассуждениями. И чем скорее мы это сделаем, тем лучше. Только я не могу отделаться от ощущения, что она радиоактивна, как черт из преисподней. Придется пользоваться длинным тросом, как при синхронизации.

— Вы совершенно правы, — кивнула Соня. — Сначала нужно взять ее на буксир, а потом исследовать.

— Естественно. Главное дело всегда делаем сначала. Только вряд ли там хоть кто‑то уцелел. Видели, как ей досталось?

Его слова прервал зуммер интеркома. Коммодор поднял трубку.

— Капитан на связи.

— Это Мэйхью, сэр, — голос сорвался. Граймс мог поклясться, что телепат пытался сдержать слезы. — Лесси… Понимаете, сэр… Она умерла.

“Значит, она наконец‑то свободна, — подумал Граймс. — Разве можно было ждать чего‑то другого?”