Гамп и компания

— В скором времени, Гамп, — поделился со мной полковник, — я намерен баллотироваться в сенат США, и тогда я покажу этим ублюдкам, что такое обыкновенные нормы приличия.

— И это правильно, полковник, — говорю я ему, — но пока что просто следите, чтобы у наших устриц была незапятнанная репутация… Вы меня понимаете?

Была у меня мысль пригласить Аятолая для руковоцтва нашим отделом духовно-нравственного развития, но выеснилось, что он приказал долго жить, и я взял на эту должность преподобного Джима Баккера. Справляеца он не плохо, освящает наши лодки, баржи и все протчее, но супруга его, Тэмми-Фей, на дух не переносит миссис Хоупвелл и ее китайский гонг, так что придется мне как-то решать этот вопрос. В бригадах по сбору и обработке устриц у меня задействован весь штат «Святой Земли» преподобного Баккера: Мойсей из «Неопалимой Купины», Иона из эпизода с китом, Иаков с его разноцветными одеждами и армия Фанфарона в полном составе извлекают устриц из раковин. Кроме того, акробат, изображавший Иисуса в аттракционе «Вознесение Господне», и Даниил из «Львиного рва» занимаюца в нашем бизнесе устричной молодью. Лев, совсем дряхлый и понурый, просто сидит под дверью моего кабинета и временами издает рык. Он лишился почти всех зубов, но зато приобрел вкус к устрицам на створке раковины, и они, как мне видица, идут ему на пользу.

Мисс Хаджинс, моя бывшая секретарша в фирме Айвена Бозоски, теперь наш главный транспортный диспетчер, а Элейн, владелица богемного ресторана «У Элейн» в Нью-Йорке, входит в число основных заказчиц продукции устричных заводов фирмы «Гамп и компания». Наши законные интересы отстаивает почтенная адвокацкая контора Дьюи, Скрюэма и Хау, а прокурор, мистер Гугульянти, который нашел себе другую работу, время от времени консультирует нас по проблемам уголовного права, если таковые возникают.

Я также подобрал соотвецтвущие рабочие должности для всех игроков армейских футбольных команд в Германии — «Квашеного капута» и «Висбаденских волшебников». Эдди, бывший персональный водитель из моего магнацкого прошлого в Нью-Йорке, отвечает за транспорт. Звал я на работу и Содома Хусейна, и генерала Шайсскопфа, но оба ответили вежливым отказом, обьеснив, что им не до сук. В протчем, Содом сделал приписку, что оставляет за собой «свободу выбора» и, возможно, свяжеца с нами позже. Не обошел я вниманием и старого доброго сержанта Кранца: он возглавил завод по переработке устриц. Приятно, что я могу снова видеца со стариной-сержантом и временами получать от него очередную порцию помоев.

Но самое лутшее я приберегаю на последок. После того, как мы существенно поднялись, я собрался с духом, чтобы написать Гретхен. И — о чудо — через неделю получил от нее дивное письмо, в котором она расказала о себе, и в часности о своих успехах в учебе. Письмо было написано таким изящным языком, что я еле-еле врубился. «Милейший Форрест, — обращалась ко мне Гретхен, — после твоего убытия на войну я что ни день тосковала о тебе и страшилась мысли, что с тобой может произойти непоправимое. Я даже обращалась в американское посольство, и после некоторых изысканий до моего сведения довели, что ты уволился из армии и пребываешь в добром здравии. Все прочее отступило на второй план…»

Далее Гретхен сообщала, что на ряду с английским она выбрала в качестве пропилирующего предмета администрирование бизнеса и хочет когда-нибудь открыть ресторан, но еще больше хочет меня увидеть. Ее желание исполнилось. Через две недели она уже осваивалась на заводе в Байю-Ла-Батре, став начальницей отдела внешних операций. По вечерам мы часами гуляем вдоль берега, держимся за руки, как в былые времена, и передо мной наконец-то забрежжило некое подобие счастья. Вроде как у меня в жизни поевилась цель, но я не тороплю события.

Тем временем папа Буббы якобо тоже искал место, и я поставил его инспектором по качеству — ну, доложу я вам, гонял он работников цеха в хвост игриво.

Стало быть, все мы здесь: растим устриц, отдираем щипцами, грузим на баржи, извлекаем из раковин, перерабатываем, консервируем, отправляем во все концы. И только успеваем карманы поцтавлять! Над моим рабочим столом висит цитата, которую нашел малыш Форрест у старинного писателя Джонатана Свифта, — на черном бархате красуюца буквы из чистого золота: «Первый, кто решился отведать устрицу, был, несомненно, отважным человеком», и это совершенно верно.

Единственная проблема в том, что у Смитти и его компашки наш бизнес — это кость в горле. Я даже предложил им рабочие места, но Смитти говорит, что его парни ни в каких «смешанных» конторах не работают, а потому получаеца у нас какая-то патовая ситуевина. Не редко под покровом темноты кто-то дырявит наши лодки, подсыпает сахар в бензобаки или еще как-нибудь гадит из-под тишка, но я на этом не зацыкливаюсь. В конце-то концов, дела у нас идут нормально — не затевать же мне личную междуособицу.