Гамп и компания

— С твоей свинкой? Ну, думаеца мне, она по прежнему в зоопарке.

— Ты правда так думаешь?

— Конечно. А почему бы ей там не быть?

— Не знаю. Столько лет прошло. Может, она умерла. Или зоопарк ее продал.

— Хочешь, я уточню?

— Пожалуй, лучше мы вместе уточним, — говорит он.

— Угу. Может, и так.

— Слышь, — говорит Форрест-младший, — я хотел тебе сказать: мне ужасно жалко Сью и лейтенанта Дэна, веришь?

— Верю, и спасибо.

— Это были настоящие друзья, верно?

— Да, верно.

— И за что же они погибли?

— Ох, не знаю. Думаю, они выполняли приказ. Точно такой же вопрос задал мне давным-давно папа Буббы. А может, они просто оказались не в том месте не в то время.

— Это я понимаю, но зачем была та война?

— Ну, нам сказали, что Содом Хусейн напал на мирный народ Кювейта.

— Это правда?

— Так нам сказали.

— А сам-то ты как считаешь?

— Многие говорили, что война была из-за невти.

— Из-за неф-ф-фти… да, я тоже об этом читал.

— Думаю, за невть они и погибли, — волей-неволей сказал я.

Приехали мы в Байю-Ла-Батре, забросили корзины в ялик, и я погреб к устричному мелководью. Над Мексиканским заливом поднималось сонце, в утреннем небе плыли пушистые розовые облака. Вода была прозрачной и гладкой, как столешница, а тишину нарушали только всплески весел. На мелководье я показал малышу Форресту, как втыкать одно весло в ил, чтоб лодка не двигалась с места, пока я шарился по отмелям и при помощи длинных щипцов откусывал те устрицы, что покрупней. С погодой нам повезло, и вскоре малыш Форрест сказал, что тоже хочет немного поработать щипцами. У него был такой довольный вид, кабудто мы собирали не устриц, а жемчуг. Вобще говоря, в некторых раковинах и впрямь попадались жемчужинки, но приличных денег они не стоили. Устрицы были не те.

Набрали мы дневную норму, и я погреб назад, к устричному цеху, но на полпути Форрест-младший сам попросился на весла. Мы поменялись местами. Полчаса нас болтало из стороны в сторону, но в конце концов он наловчился.

— А почему ты не купишь к этой лодке мотор? — спрашивает малыш Форрест.

— Сам не знаю, — говорю. — Порой мне даже нравица идти на веслах. Тишина, покой. Есть время подумать.

— О чем?

— Да так, — говорю. — Ни о чем особенном. Вобще-то, думать — это не мое.

— Мотор смог бы сэкономить нам время, — гнет свое Форрест-младший, — и увеличить производительность труда.

— Наверное.

Вобщем, добрались мы до пристани, где был цех по обработке устриц, и выгрузили свой улов. Закупочная цена сегодня была немного выше обычной, посколько, обьеснил приемщик, множество устричных отмелей закрыли по причине загрязнения, так что спрос на наши устрицы вырос, чему я только порадовался. Малыша Форреста я отправил к пикапу за корзинками со снедью, чтобы нам подкрепица будьтебродами, не отходя от пристани, — вроде как устроить пикник на воде.

Я решил все вопросы с приемщиком, и тут возвращаеца малыш Форрест, совершенно убитый.

— Ты знаешь, — спрашивает, — такого Смитти?

— Ну. Знаю такого. А что?

— А то, что «Ванде» кто-то проколол передние шины. А этот тип стоял на другой стороне улицы и ржал. Я спрашиваю, не знает ли он, кто это сделал, а он такой: «Без понятия, но ты передай своему дружбану привет от Смитти».

— Тьфу ты, — только и выдавил я.

— И кто это такой?

— Да просто один тип.

— Но ему, похоже, это было в кайф.

— Наверняка. Ему и его дружкам не по нутру, что я здесь собираю устриц.

— У него в руке был устричный ножик. Думаешь, это его проделка?

— Возможно. Беда в том, что доказательств у меня нету.

— Так почему ты не выяснишь? Надо у него спросить.

— Думаю, этих парней лутше оставить в покое, — говорю. — Себе дороже будет с такими связываца.

— Но ты же их не боишься, правда?

— Да не особо. Я что хочу сказать: это местные ребята. Они бесяца, когда я собираю их устриц.

— Их устриц?! Устрицы в воде — общие.

— Да, я-то знаю, а они по-другому мыслят.

— Так ты собираешься терпеть, пока они будут нас гнобить?

— Я, — говорю, — собираюсь занимаца своим делом, а их не трогать.

Тут малыш Форрест развернулся, пошел обратно к пикапу и принялся заклеивать проколутую шину. Смотрю на него издали: он что-то бормочет и ругаеца себе под нос. Я понимаю, каково ему, но в данный момент не могу позволить себе никаких разборок. У меня, как-никак, семья.

Глава 14

А потом это все же случилось. Нашу лавочку прикрыли.

Как-то утром приезжаем мы с малышом Форрестом на пристань, а там повсюду расклеены здоровенные объявы: «Ввиду загрязнения воды сбор устриц запрещен вплоть до соответствующего распоряжения. Нарушители будут привлекаться к ответственности».

Что и говорить, новость была паршивая. Мы и без того висели на волоске, но пришлось вернуца домой ни с чем. Кругом висела промежная тьма, а с расцветом я вовсе скис и за завтраком только глушил кофе, когда в кухню вошел малыш Форрест.

— Есть идея, — говорит он.

— И какая же?

— Я, кажись, придумал, как можно обойти запрет.

— И как же? — спрашиваю.

— В общем, изучил я этот вопрос, — начал малыш Форрест. — Как ты смотришь на то, чтобы убедить инспекторов Комитета по рыболовству и охране природы, что каждая добытая нами устрица будет аболютно чистой?