Ган Исландец

— Ну, нельзя сказать, чтобы онъ былъ рабомъ этикета, — замтилъ Поэль.

— Да, но за то онъ рабъ своихъ прихотей. Однако, теб пора отдохнуть, Поэль… Скажи мн,- вдругъ спросилъ генералъ, на лиц котораго появилось озабоченное выраженіе: — скажи мн, Поэль, порядкомъ вы колесили?

— Нтъ, генералъ, мы прибыли сюда прямо изъ Бергена. Мой баринъ былъ не въ дух.

— Не въ дух! Что бы это могло произойти у него съ родителемъ? Можетъ быть ему не по душ этотъ бракъ?

— Не знаю, но говорятъ, что его свтлость настаиваетъ на этомъ брак.

— Настаиваетъ! Ты говоришь, Поэль, что вице-король настаиваетъ? Но если онъ настаиваетъ, значитъ Орденеръ противится.

— Не могу знать, ваше превосходительство, только мой баринъ былъ не въ дух.

— Не въ дух? Знаешь ты, какъ принялъ его отецъ?

— Въ первый разъ — это было въ лагер близъ Бергена — его свтлость сказалъ ему: «Я не часто вижу васъ, сынъ мой.» — «Тмъ отрадне для меня, государь и отецъ мой», отвтилъ мой баринъ: «если вы это замчаете». Затмъ онъ представилъ его свтлости подробный отчетъ о своихъ поздкахъ по сверу и вице-король одобрилъ ихъ. На другой день, вернувшись изъ дворца, мой баринъ сказалъ мн: «меня хотятъ женить; но сперва мн необходимо повидаться съ генераломъ Левиномъ, моимъ вторымъ отцомъ». Я осдлалъ лошадей и вотъ мы здсь.

— Правда ли, мой добрый Поэль, — спросилъ генералъ голосомъ, дрожащимъ отъ волненія: — онъ назвалъ меня своимъ вторымъ отцомъ?

— Точно такъ, ваше превосходительство.

— Горе мн, если этотъ бракъ не пришелся ему по сердцу! Я готовъ скоре впасть въ немилость у короля, чмъ дать свое согласіе. А между тмъ — дочь великаго канцлера обоихъ королевствъ!.. Да кстати, Поэль! Извстно Орденеру, что его будущая теща, графиня Альфельдъ, со вчерашняго дня находится здсь инкогнито и что сюда же ждутъ самого графа?

— Я не слыхалъ объ этомъ, генералъ.

— О! — пробормоталъ старый губернаторъ: — Онъ должно быть знаетъ объ этомъ, если съ такой поспшностью оставилъ городъ.

Благосклонно махнувъ рукою Поэлю и отдавъ честь часовому, который сдлалъ ему на караулъ, генералъ, еще боле озабоченный, вернулся въ свое жилище.

V

Когда тюремщикъ, пройдя винтовыя лстницы и высокія комнаты башни Шлезвигскаго Льва, открылъ наконецъ дверь камеры, которую занималъ Шумахеръ, первыя слова коснувшіяся слуха молодого человка были:

— Вотъ наконецъ и капитанъ Диспольсенъ.

Старикъ, произнесшій эти слова, сидлъ спиною къ двери, облокотившись на рабочій столъ и поддерживая лобъ руками. Онъ одтъ былъ въ шерстяную черную симарру; а въ глубин комнаты надъ кроватью виднлся разбитый гербовый щитъ, вокругъ котораго порванныя цпи орденовъ Слона и Даннеброга; опрокинутая графская корона была прикрплена подъ щитомъ и два обломка жезла, сложенные на крестъ, дополнили собою эти странныя украшенія. — Старикъ былъ Шумахеръ.

— Нтъ, это не капитанъ, — отвтилъ тюремщикъ и, обратившись к молодому человку, добавилъ: — вотъ узникъ.

Оставивъ ихъ наедин, онъ захлопнулъ дверь, не слыхавъ словъ старика, который замтилъ рзкимъ тономъ:

— Я никого не хочу видть, кром капитана.

Молодой человкъ остановился у дверей; узникъ, ни разу не обернувшись и думая, что онъ одинъ, снова погрузился въ молчаливую задумчивость.

Вдругъ онъ вскричалъ:

— Капитанъ наврно измнилъ мн! Люди!.. Люди похожи на кусокъ льда, который арабъ принялъ за брильянтъ. Онъ тщательно спряталъ его въ свою котомку и когда хотлъ вынуть, то не нашелъ даже капли воды…

— Я не изъ тхъ людей, — промолвилъ молодой человкъ.

Шумахеръ быстро вскочилъ.

— Кто здсь? Кто подслушивалъ меня? Какой-нибудь презрнный шпіонъ Гульденлью?..

— Графъ, не злословьте вице-короля.

— Графъ! Если изъ лести вы такъ титулуете меня, ваши старанія безплодны. Я въ опал.

— Тотъ, кто говоритъ съ вами, не зналъ васъ во время вашего могущества, но тмъ не мене онъ вашъ искренній другъ.

— И все-же, чего-нибудь хочетъ добиться отъ меня: память, которую хранятъ къ несчастнымъ, всегда измряется видами, которые питаютъ на нихъ въ будущемъ.

— Вы несправедливы ко мн, благородный графъ. Я вспомнилъ о васъ, вы-же меня забыли. Я — Орденеръ.

Мрачные взоры старика сверкнули радостнымъ огнемъ. Невольная улыбка, подобная лучу, разскающему тучи, оживила его лицо, обрамленное сдой бородой.

— Орденеръ! Добро пожаловать, скиталецъ Орденеръ! Тысячу кратъ благословенъ путникъ, вспомнившій узника!

— Однако, вы забыли меня? — спросилъ Орденеръ.

— Я забылъ васъ, — повторилъ Шумахеръ мрачнымъ тономъ: — какъ забываютъ втерокъ, который, пролетая мимо, освжилъ насъ своимъ дуновеніемъ. Счастливы мы, что онъ не превратился въ ураганъ и не уничтожилъ насъ.

— Графъ Гриффенфельдъ, — возразилъ молодой человкъ: — разв вы не разсчитывали на мое возврашеніе?

— Старый Шумахеръ ни на что не разсчитываетъ. Но тутъ есть молодая двушка, которая еще сегодня замтила мн, что 8-го мая минулъ годъ съ тхъ поръ, какъ вы ухали.

Орденеръ вздрогнулъ.

— Какъ, великій Боже! Неужели ваша Этель, благородный графъ!

— А то кто-же?