Ганфайтер. Дилогия

Турболёт завис, осторожненько коснулся горы лыжами – и осел, пригибая опоры шасси. Покрутившись, отыскал место для посадки и «батон», приведённый Помаутуком.

– На выход! – скомандовал Тимофей, запахивая каэшку и натягивая капюшон.

Фридомфайтеры потащили из турболёта «новогодние подарки». Развернули воронки энергозаборников, аккуратно собрали блоки, из которых складывалось грозное оружие, а под конец установили невысокую решётчатую мачтуопору, оттянули её растяжками, закрепили анкерами, взгромоздили наверх тяжёлый пакетный лазер, похожий на охапку длинных оребренных цилиндриковколонок. Внутри полой сферы начал своё вращение радарискатель. Прикреплённые присосками к голому камню, попискивали сканеры.

– Ждём, – обронил Сихали.

Он обернулся к турболёту, в иллюминаторах которого белели дорогие ему лица. Это было опасно – возить с собою Наташу и Марину, а что делать? Где найти для них безопасное место? В АЗО такого не было. Отправить их в ТОЗО? Ага, усмехнулся Браун. Чтобы их сбили по дороге «интеры»! Нет уж, пусть будут поближе…

Внезапно дверь «батона» распахнулась, и наружу просунулся Юта.

– Шеф! – заорал он. – Скорее!

– Что? – крутанулся Тимофей. – Летят?!

– Да нее! Нас показывают! По ЭсВэ!

Белый с Купри, трудолюбиво копошившиеся над эллипсоидной антенной, рванули к турболёту. Браун поспешил следом.

СВ в салоне был всего один и, чтобы увидеть передачу за плотно сомкнутыми спинами антарктов, генруку пришлось залезть на сиденье. В экране он увидел недавний ужас – налёт на Леверетт.

«Молодец спецкор, – мелькнуло у него, – умелец!» В самом деле, «картинка» не прыгала, не мелькала – Элмер Данн показывал, что было, и делал это мастерски. У зрителя не возникало впечатления, что толпа на экране перепугана или что она озверела. Спецкор передавал главные чувства, владевшие тогда людьми, – отчаяние и ожесточённость. Вот мужик бешено орёт чтото неслышное в рёве и вое плазмы, его глаза устремлены в небо, а руки рвут каэшку, подставляя грудь. И тут же бледнолиловая струя поражает мужика, располовинивая в мерцающем свете…

Вот бежит простоволосая женщина, она ревёт от страха и обречённости. Вспышка мезонного роботоснаряда словно просвечивает её – мгновенно распадается одежда, разваливается плоть, прахом оседает скелет…

Сихали поймал себя на том, что с силою сжимает кулаки, и мрачно усмехнулся. Пусть поглядят однопланетники на «зловредных антарктов», «на полярных варваров, угрожающих цивилизации»!

Неожиданно трансляция прервалась, экран замерцал сиреневым светом, а красивый женский голос сказал за кадром:

– Прекращаем передачу по техническим причинам. Прекращаем передачу…

– Гошан! – крикнули в толпе. – Переключи на ЭсВэВэ!

Невидимый Гоша подчинился, и в экране снова открылась глубина стереопроекции со значком Сети Всеобщего Вещания в уголку.

– …Эксклюзивный репортаж с места событий, – сказала красивая дикторша с лицом напуганной куклы, и тут же экран будто взорвался скудными красками Крайнего Юга – камеры запечатлели балагурившую, хохотавшую, приподнятовозбуждённую толпу, антарктов, хлопавших друг друга по плечу, по спине, весело смеявшуюся Марту Вайсс, и вдруг наплывом – пильчатая линия гор и зловещие чечевички флаеров. И бойня…

– Воздух! – грянул Максим, и Сихали не сразу понял, из какой яви голос – из минувшей или нынешней. А в следующий момент он уже выскакивал на позицию.

Приборы обнаружения не потребовались, он и так различал противника – тройку орбитальных бомбардировщиков и десятка два флаеров, вившихся кругом. Все они следовали на юг, то ли Хорлик со льдом ровнять, то ли на КуинМод нацелились.

Позицию на ТауэрМонт «интеры» поначалу не замечали, а когда обнаружили, то флаеры заложили вираж, плавно, лениво даже расходясь веером.

– Готовность! – крикнул Браун.

– Есть готовность!

– Огонь открывать по бомбовозам! Флаеры – на потом!

– Есть на потом! – браво отрапортовал Керимов.

– Огонь!

Пакетник, тускло отсвечивавший на мачте, вдруг исторг «лучевой шнур». Лучи вошли, вонзились, впились в серый борт орбитальника, распарывая пластметалл в ярчайшем сиянии. Полыхнуло так, что от скал, от людей и машин протянулись, дрожа и вытягиваясь, вторые тени.

– Глаза! Огонь! Огонь!

Ещё дважды вспыхнул адский пламень, прожирая орбитальные бомбардировщики, и зачастил, засверкал, прокалывая дископланы, как булавка бабочек.

Бой длился какието секунды и закончился на счёт «восемь». Горящие обломки сбитых аппаратов падали, кувыркаясь, вниз. Они пролетали по инерции, описывая дуги, оставляя за собой дымные шлейфы, и рушились на горные склоны, расколачиваясь на куски, выбрасывая снопы искр, страгивая с места снежники. Четыре или пять спасательных капсул всётаки поспели с отстрелом, закружились, приплясывая в вихрях турбуленции и ударных волн.

– Сбить, – спокойно приказал Сихали.

А фридомфайтерам только скажи… Пакетник плевался, просаживая каждую капсулу«яйцо» по очереди, и на ледник посыпалась «яичная скорлупа»…

– Так вам и надо! – мстительно проговорил Белый, наверняка припоминая Рыжего.