Ганфайтер. Огонь на поражение

Громадная кашалотиха, косясь на субмарину хитрым глазом, поднырнула и стала хватать кальмаров по десятку зараз. Хап! — и только фосфоресцирующая слизь, покрывавшая кожу кальмаров, оставалась в китовой пасти, светясь на зубах и языке. Призрачное сияние пометило новую порцию головоногих. Хап! Хап! Китиха неторопливо заскользила в темной толще воды, поворачиваясь налево и направо — кого бы тут еще схапать?..

— Приятного аппетита, — сказал Браун и посмотрел на часы. Ого! Пора и самому подкрепиться…

— Ты как насчет отобедать? — спросил он Токаши.

— Да можно… — оживился стажёр.

Не глядя, Тимофей пошарил слева, в продовольственном ящике, и достал пакет с бутербродами. Налил чаю из термоса и поднял стакан, приветствуя китенка за иллюминатором, азартно хватавшего кальмарят беззубой пастью-чемоданом.

Двести метров, сто пятьдесят, сто… Субмарина всплыла, но не закачалась — океан был, как зеркало, покоен и гладок. Медленно кружась, пало перышко, оброненное альбатросом, опустилось к воде и повстречалось со своим отражением. Вода зеленая, чистая. Крупный тунец плавно всплыл из глубины и ушел под субмарину. На мутном горизонте синели два пятнышка — «Онекотан» и «Тако-мару». И тут же, нарушая идиллию, заработала рация.

— Где Сихали?

— Он на дне, Стан, — ответил голос Арманто. — Там реактор показывал перегрев…

— Я уже тут, — поправил командира Тимофей.

— Что там с реактором? — поинтересовался Боровиц.

— Да ерунда, залепило пару секций. Я уже почистил.

— Ладушки… Поможешь тогда Вальцеву, он сейчас на дойке.

— Понял.

Субмарина малым ходом, чтобы не ошпарить китов, пошла через стадо. Кашалоты отдыхали — спали, просыпались, поводя плавниками, сонно открывая дыхала. Какой-то нервный кашалот всполошился и нырнул, а вода стала красной — переваривал, псих, креветок… А вот и сам вожак Хрика заметил «Орку». На треть длины матерый кашалотище поднялся над водой — смерить возможного противника взглядом. Узнал силуэт субмарины, успокоился и вертикально погрузился.

Тимофей уже начинал узнавать китов. Вон, у китихи Пиппи вывернута челюсть, обросшая водорослями и моллюсками, — травма после драки с косаткой. А вот самая старая самка, ей уже за пятьдесят, так у ней вся спина усеяна бледными круглыми отметинами размером от чашки до большой тарелки — следы мощных присосок гигантских кальмаров. У кита Пейта Джо вокруг пасти — частая сетка шрамов, длинных белых царапин на черной блестящей коже. Это тоже кальмары постарались. А на левом боку китихи Пуффендуй позади плавника видна длинная выпуклость — это рыба-меч столкнулась с кашалотихой и оставила в ране обломленный «клинок».

— Эхой! — зазвучала рация. — Сихали! Мы здеся!

Тимофей на манер Хрики приподнялся над сиденьем и выглянул за колпак. В кабельтове от него белой стеной вставал молочный танкер «Амальтея». От его бортов змеились гофрированные шланги с круглыми присосками на концах. Тут же, выстроившись на дойку, висели в воде китихи, изредка почесываясь об обшивку танкера. Дояры в блестящих красно-белых гидрокостюмах плавали рядом, прилаживая присоски. На вымени кашалотихи, первой в очереди, доильный аппарат уже был закреплен, и дояры взобрались ей на спину — делать «макияж». Они гуляли по необъятной спине, электрощетками и лопаточками очищая кожу дойной самки от водорослей, морских желудей и «морских уточек». Китиха лежала в фазе неги и млела от удовольствия. Еще бы…

— Ты где, Вальцев?

— Туточки мы. Будь другом, отгоняй китят. Мешают, туши прожорливые!

Взволнованные запахом молока, китята — каждый поздоровее слона! — приставали к матерям: то с разгону врезались в бок, то заплывали китихам на спину и скатывались с их плавников.

Сихали подогнал субмарину к самому хулиганистому «ребенку» и носом (носом подлодки, разумеется!) стал отталкивать прочь. Китенок обиделся, боднул «Орку», за что получил удар током. Проняло.

— Так его, так его! — подбодрил Токаши. — Нашли «горки»!

Китята забеспокоились, выстроились в круг, как лепестки гигантской черной ромашки, — головы к центру, хвосты наружу. Младший смотритель включил кристаллозапись, голосом Хрики передав раздражение. Зашуганные детеныши кинулись к стаду. Шпана мелкая…

Дояры переговаривались:

— Врубай насос. Тераи!

— Качаем уже!

— Вальцев!

— Ась?

— У Винни молоко пропадает! Второй день пять гектолитров недодает.

— Ветеринарам показывали?

— Говорят — здорова, как корова!

— Да это она сыночка подкармливает. Лодырь просто реликтовый!

— Шурик! Не ты — Белый! Слышь? Не подпускай его к маманьке больше!

— Второй танк полон! Гоним к стаду.

— По местам! — скомандовал Боровиц. — Выходим через десять минут! Звено Арманто идет впереди, звено Тугарина — сзади, звенья Вальцева и Дженкинса — с левой и правой сторон. Мое контролирует глубину. Взялись!

Субмарины медленно разошлись, окружая стадо. Короткие, резкие сигналы с «Орки» Вуквуна возымели действие — старые самцы, огромные, иссиня-черные, пошли спереди и сзади стада. Даже не пошли — помчались, но так, словно их понесло стремительным течением, а не они сами работали лопастями могучих хвостов.