Ганфайтер. Огонь на поражение

…Стрелять из бластера Тимофея учил Волин, не без зависти наблюдая скорый прогресс, — у Брауна была природная сноровка, твердая рука и глазомер.

Сначала, правда, Тимофей тренировался сам. Стесняясь собственной неуклюжести, он битый час упражнялся в выхватывании квантового пистолета-разрядника, который в Евроамерике прозывали бластером. Тренировался он в глухом углу южного сектора «Моаны-2», стационарного плавучего острова.

— Ты его неправильно держишь, — послышался голос Волина.

Браун резко обернулся. Виктор стоял широко расставив ноги и уперев руки в бока.

— А как надо?

— Не вытягивай руку и не целься, понял? — посоветовал Волин. — Выхватил бласт — локтем упрись в бедро и наводи, не глядя. Поворачивайся всем корпусом. И стреляй. Понял, в чём изюминка? Это на соревнованиях можно руку тянуть, выпендриваться по-всякому, а на улице выигрывает тот, кто быстрей. И метче.

Только ты… это… учти: не вздумай пугать бластом! Не вопи: «Стой, стрелять буду!» и не пали в воздух. Вытащил оружие? Стреляй! А стреляй для того, чтобы убить. Ухватил суть? Ну вот… И запомни: если ты где-нибудь в батиполисе пристрелишь вооруженного океанца, тебя оправдают. Тут один закон, и все носят этот закон с собой в кобуре…

— А если я безоружного… э-э… убью?

— Тогда тебя линчуют, — просто ответил Волин. — Утопят. Если поймают, конечно. А не словят, так объявят награду. Прикинь? Какой-нибудь «охотник за головами» отправится по твоему следу, чтобы тебя пришлёпнуть… А тебе это надо?

— Обойдусь как-нибудь…

— Верно мыслишь! И… и знаешь чё? Я тебя за хвастуна не держу, ты у нас скромник, и всё равно — не хвались своим умением стрелять. Каким бы ты отличным ганменом[8] ни был, рано или поздно найдется кто получше.

— Да чем тут хвастаться… — уныло вздохнул Тимофей.

— Хочешь научиться стрелять?

— Хочу!

— Тогда пошли.

Волин проводил Брауна в спортзал и завел в стрелковый модуль.

— Даю тебе свой «смит-вессон», — сказал он, доставая из силикетового сейфа увесистый револьвер с рукояткой, отделанной слоновой костью. — Сорок четвертый калибр. Вот патроны. Вот наушники — грохоту будет…

— А ничего, что шум? — несмело спросил Тимофей, застегивая на бедрах оружейный пояс с кобурой.

— Здесь четыре слоя акустической защиты, так что… Шуми на здоровье. Главное, если уж ты с пулевым оружием научишься обращаться, то с фузионным только так справишься — у бласта отдачи нет!

Волин растворил объемистый встроенный шкаф, и оказалось, что это не мебель вовсе, а ниша для робота — здоровенного андроида, стоявшего, широко раздвинув ноги-тумбы и раскинув мощные бугристые длани.

— А тут у меня типа мишень, — сказал Виктор. — Балбес, знакомься — это Тимофей, он будет на тебе тренироваться.

— Страшно рад, — пробасил робот, — страшно горд.

— А я ему ничего не попорчу? — неуверенно спросил Браун.

— Я покрыт тяжелой броней, — прогудел Балбес, как Тимофею показалось — со снисхождением.

— Дерзай, — сказал Виктор. — Я заглядывал в твою физиолептическую карту… Короче — у тебя хорошая координация движений и быстрая реакция. Будешь упорно заниматься — получится ганфайтер. Заленишься — и контрольный выстрел сделают тебе.

— Не дождутся, — тихо сказал Тимофей.

— Тогда — огонь!

Браун выхватил револьвер и нажал на курок. Грохнул выстрел. Пуля ушла в стену и словно растворилась. Маленькую дырочку затянуло смолопластом.

— Представь, что указываешь на Балбеса пальцем, только это будет не палец, а дуло. Огонь!

Тимофей сунул «смит-вессон» в кобуру, отвел руку — и бросил ее вниз. Выхватил. Уперся. Выстрел! Увесистая пуля с сочным чмоканьем вошла в бок роботу-андроиду.

— Во! — радостно крикнул Волин. — Молодец! Ну, я пойду, а ты оставайся.

И Тимофей Браун продолжил расстреливать Балбеса.

Весь день он не вылезал из стрелкового модуля, прервавшись лишь на короткий обед. У Брауна не проходило удивительное ощущение — будто это не он, а кто-то другой обитал в его теле и вот теперь трансформируется, как куколка-имаго, превращаясь… Да нет, не в бабочку. В кого-то пожестче, потверже, побезжалостней.

Тимофей тренировал обе руки, выхватывая револьвер и стреляя, как заведенный. Первые часы Балбес густым басом сообщал: «Мимо… Опять мимо… Попал. Рана не смертельная, но болезненная». К концу дня его убийственные доклады звучали мажорней (или минорней — это уж с какой стороны поглядеть): «Попал. Убит… Попал. Рана смертельная. Умер… Попал. Рана несерьезная — перебито запястье. Противник не способен удерживать оружие, рекомендуется добить… Попал. Умер…»

…Когда он переехал в Мутухэ, стояла осень, но было тепло. Солнце пригревало, на фоне ясного индигового неба желтели сопки — бледно золотились осины, коричневели дубы, клёны вносили в общую палитру сочные мазки багрянца.

Тимофей бродил по кольцевому насаженному парку, держась круговой аллеи, и думал невеселые думы. Его обогнала бегунья — молодая девушка в шортиках и майке. Браун загляделся — длинные ноги так ладно двигались, так живо крутилась попа. И тяжелые груди упруго мотались из стороны в сторону… Он долго глядел вслед бегущей, пока та не скрылась за поворотом.