Гангут. Первая победа российского флота

С постепенным ослаблением Швеции на Балтике одновременно усиливалось влияние России на соседние прибрежные Польшу и Пруссию. К примеру, город Данциг, сочувствовавший изначально Швеции и бывший на стороне признаваемого ею польского короля Станислава, теперь по необходимости подчинился союзному Петру королю Августу. При этом Данциг не только прекратил все сношения со Швецией, но обязался вооружить против нее несколько каперов и допустил русского агента к осмотру всех приходящих в Вислу купеческих судов. Такой же надзор был установлен и в Травемюнде. А прусский город Кёнигсберг уже вооружил четыре капера, которым прусский король, с ведома Петра, выдал каперские патенты. Сказывалось и увеличение нашего флота. Теперь русские суда беспрепятственно крейсировали по Балтийскому морю и забирали шведские коммерческие суда. Хорошо складывалось и в Финляндии, где войсками Голицына неприятельские войска вытеснены окончательно в Швецию.

…Море и тишина… Только плеск весел да скрип уключин… На галерах русского флота всегда соблюдается образцовый порядок. Гребцам на ходу запрещается ходить по банкам, облокачиваться о планширь, выставлять руки и локти за борт, сидеть развалясь на кормовом сиденье или решетчатом люке, разговаривать и шуметь.

– Ваша галера – ваш отчий дом, а потому и вести себя здесь надлежит так же, как вы ведете себя в отчем дому: не кричать криком, не бегать взад-вперед да не сквернословить! – наставляли своих подчиненных капитаны.

Впрочем, сегодня праздник – день начала морской кампании 1714 года, а потому, отвлекшись от своих мыслей, царь обернулся к стоявшим поодаль офицерам:

– День сегодня особый, а потому надлежит для поднятия духа при выходе на галерах беспрестанно палить холостыми зарядами из фальконетов да бить в барабаны и трубить в трубы. А гребцам и команде от меня по лишней чарке к обеду!

Прогрохотали пороховыми зарядами пушки, ударили барабаны, затрубили трубы, разгоняя в стороны дремавших дотоле на волнах чаек.

Все 99 скампавей и полугалер были разделены на три эскадры, образующие авангард, кордебаталию (центра) и арьергард. Везде ровно по 33 галеры. В свою очередь, каждая из частей гребного флота разделялась на три дивизии по одиннадцать галер в каждой. В дивизиях же галеры объединены в роты и батальоны. Сделано это было для удобства. Так было привычно и армейским офицерам, и солдатам. К тому же ротные командиры стали теперь во главе галерных рот, а батальонные – во главе галерных батальонов. Зачем что-то придумывать, когда все уже придумано до нас!

* * *

Уже на следующий день галеры подошли к Котлину. В Кронштадте также время не теряли. Там готовился к кампании и корабельный флот. Там распоряжался капитан-командор В. Шельтинга. 8 мая зимовавшие в Кронштадте корабли и суда вытянулись на рейд. Сила была собрана достаточно впечатляющая: девять линейных кораблей, полдесятка фрегатов и столько же шняв.

Едва оба флота сошлись, как Петр Михайлов произвел смотр корабельному флоту. После этого галеры вошли в Котлинскую гавань. В Кронштадте занялись переформированием галерных команд. Не способных к качке и слабосильных убрали, заменили на более здоровых и крепких.

Вечером за столом у царя вспоминали события одиннадцатилетней давности, когда в устье Большой Невы напротив Гутеньевского островка капитан-бомбардир Михайлов со своим другом семеновским поручиком Алексашкой Меншиковым дерзко в абордажной схватке отбили у шведов 10‑пушечную шняву и палубный бот. Дело было действительно отчаянное, так как атаковали на лодках без пушек, имея под рукой лишь ружья, гренадерские гранатки да шпаги с кортиками.

К тому давнему бою у Петра всегда было отношение особое, почти мистическое. Сам он тогда одним из первых взобрался на палубу шнявы «Астрильд» и едва уцелел в абордажной резне. Удачный же исход той дерзкой атаки Петр впоследствии всегда считал неким знамением, явленным ему свыше, указывающим на правильность его морских устремлений. С тех пор немало воды утекло. Были и штурмы крепостей приморских – Нотебурга-Орешка, Дерпта и Нарвы, были и генеральные виктории сухопутные – лесная и Полтава, но тот сумасшедший ночной бой на скользкой от крови палубе Петр запомнил на всю свою оставшуюся жизнь.

За ту победу Петр с Меншиковым были отмечены орденами только что учрежденного ордена Святого Андрея Первозванного. Под впечатлением от воспоминаний и в раздумьях о ближайшем будущем Петр вечером начертал в письме петербургскому генерал-губернатору Меншикову: «Поздравляю Вас с сим днем, в который мы оба получили орден Святого Андрея. Дай, Боже, чтоб Господь Бог вящее даровал ныне такого дела». Что и говорить, нелегки были раздумья у русского царя в мае 1714 года.