Гангут. Первая победа российского флота

Что касается шведского правительства, то оно было потрясено не только очередным поражением своего флота, но и выжидательной позицией англичан, которые после Гренгама явно не горели желанием ввязываться в бои с русским флотом, с весьма вероятным сомнительным исходом для себя.

Петр I же особенно гордился тем, что под Гренгамом русский флот доказал свою способность брать в плен шведские суда, даже тогда, когда их поддерживала английская эскадра адмирала Норриса.

Шведские плененные фрегаты были приведены в Петербург. Петр I наградил всех участников боя. Князь Голицын получил усыпанные бриллиантами шпагу с надписью «за добрую команду» и трость.

На этом все военные действия Северной войны, собственно, и закончились. Стокгольм, окончательно поняв, что любое промедление с заключением мира с Россией лишь ухудшит его положение, принял решение начать мирные переговоры.

Ну а чтобы шведы стали сговорчивее, в мае 1721 года к берегам Швеции был направлен отряд генерала Петра Ласси из 30 галер, 40 других судов и 5 тысяч десанта.

Миновав Ботнический залив, Ласси приблизился к крепости Евле и произвел высадку десанта. Шведские войска, не приняв боя, постыдно бежали. Десант начал успешно продвигаться вдоль побережья, когда Ласси пришло известие о начале мирных переговоров и приказ прекратить всякие военные действия.

Тогда же генералу Михаилу Голицыну вручили и приказ Петра: «Галерному флоту принять десант, следовать к Ништадту и действовать по указанию русских уполномоченных на переговорах». Сто тридцать русских галер устремились к бухте Ништадта. Русская эскадра, направлявшаяся к шведским берегам, выглядела более чем внушительно — это был весьма серьезный аргумент для прибывших в Ништадт на переговоры шведских дипломатов.

30 августа 1721 года Россия и Швеция подписали долгожданный мирный договор, «вечный, истинный и нерушимый мир на земле и на воде». Отныне Россия навсегда утверждалась на берегах Балтийского моря.

Глава семнадцатая. НИШТАДТСКИЙ МИР

Итак, к 1721 году Россия держала в своих руках завоеванные у шведов Финляндию, Ингерманландию, Эстляндию и Лифляндию. Очередной разгром шведов у острова Гренгам и три успешных десантных операции на территории Швеции вынудили шведов возобновить переговоры о мире. Чтобы выяснить позицию царя Петра, в Петербург отправился в качестве посредника французский посланник в Швеции Кампредоне.

Приняв его, Петр заявил коротко и ясно:

— В виде доброй воли соглашусь лишь на возвращение шведам Финляндии, все остальные территории, занятые русским оружием, однозначно оставляю за собой.

После дальнейших переговоров Петр с министрами согласились в качестве уступки отказаться от поддержки притязаний голштинского герцога на шведский престол и предоставить Швеции некоторую денежную компенсацию за Лифляндию. Все старания Кампредоне смягчить эти условия были безрезультатны. Французскому посреднику ничего не оставалось, как вернуться в Швецию.

Королю Фредрику он сказал, разводя руками:

— Видит Бог, ваше величество, что я сделал все, что только было в человеческих силах. Но, увы, победы русских столь грандиозны, что они, а не мы диктуют сегодня условия.

— Так что же мне делать? — воскликнул в отчаянии Фредрик.

Только что взошедший на шведский трон, он понимал, что, заключая столь невыгодный и позорный для Швеции мир, еще больше ухудшит собственное положение.

— Могу лишь рекомендовать вашему величеству согласиться на предложенные условия, ибо продолжение войны грозит вам полным разорением и последующие претензии русских будут еще больше. С царем Петром шутки плохи.

— Вы меня ставите на колени! — ударил кулаком по столешнице Фредрик.

— Соглашайтесь, ваше величество, и как можно скорее! — согнулся в поклоне французский посол.

Некоторое время король сидел, обхватив голову руками, затем произнес

— Что ж, я принимаю все условия царя Петра.

А 30 августа (по ст. стилю) в городке Ништадте был подписан «вечный истинный и ненарушимый мир на земле и на воде» между двумя державами, вошедший в историю как Ништадтский мир.

Мирный договор, состоявший из преамбулы и 25 статей, был заключен на конгрессе в Ништадте уполномоченными министрами. С российской стороны его подписали генерал-фельдцейгмейстер граф Брюс и канцелярии советник Остерман, а со шведской стороны — барон Лилиенштет и барон Штремфельт.