Ганнибал

Ганнибал скрылся от нас в знойном мареве, висевшем над заливом Анталья, летом 190 года, сразу после морского боя при Сиде. Последовавшие за тем несколько лет оказались заполнены скитаниями, хронология и маршрут которых известны нам лишь предположительно. Мы знаем наверняка только то, что завершились они в Вифинии. Если довериться Корнелию Непоту («Ганнибал», 9) и Юстину (XXXII, 4, 3) — ни один из которых не относится к числу надежных проводников по дебрям исторических фактов, а другими мы, к несчастью, не располагаем, — то окажется, что, покинув побережье Памфилии, Ганнибал взял курс на остров Крит. Самым крупным из близлежащих островов был Кипр, но он оставался владением Лагидов, римских союзников, следовательно, путь отверженному был туда закрыт. Финикия теоретически могла, конечно, приютить пунийца, но ведь она подчинялась Селевкидам, а Антиох, как мы помним, официально обязался выдать беглеца. Что же касается Крита, то этот остров пока не успел принять участия в конфликте, а потому нет ничего удивительного, что Ганнибал попытался подыскать на нем хотя бы временное пристанище, пока не подвернется что-нибудь получше (именно это утверждает Непот, «Ганнибал», 9, 1). Рассматривал ли он Крит как трамплин для броска в Африку и дальнейшего продолжения борьбы? И правда ли, что с Крита он направился прямиком в Кирену (G. Picard, 1967, р. 227)? Мы думаем, что подобные предположения основаны на слишком смелом толковании очевидной ошибки Непота («Ганнибал», 8, 1–2), который спутал якобы имевшее место вторжение Ганнибала с небольшим флотом в Киренаику с исторически зафиксированной тайной миссией Аристона. И даже скидка на неточную датировку не спасает версию Непота и не делает ее более правдоподобной. Вместе с тем маловероятно, чтобы Ганнибал надолго задержался в Гортине. Остров Крит являл собой в ту пору настоящее пиратское гнездо. Здесь томились в неволе многочисленные римские и италийские пленники. Летом 189 года претор Кв. Фабий Лабеон, сменивший Регилла во главе римского флота, бросил из Эфеса на Крит своеобразный «десант» с заданием освободить узников. В одной лишь Гортине, если верить Титу Ливию (XXXVII, 60, 6), свободу обрели четыре тысячи человек. Однако о присутствии на острове Ганнибала историк не сообщает ни слова… Но разве сумел бы он не попасться на глаза тем, кто осуществлял эту операцию, если бы находился в городе? Вообще говоря, о смутно предполагаемом пребывании Ганнибала на Крите нам неизвестно ровным счетом ничего, если не считать исходящей от все тех же Непота и Юстина истории о том, как хитроумный пуниец провел сребролюбивых критян, чья алчность успела войти в поговорку (Полибий, VI, 46–47). Изгнанник явился на остров с изрядным багажом золотых и серебряных монет, которые предусмотрительно спрятал внутри бронзовых статуй, беспечно расставленных в саду. Одновременно он поручил нескольким критянам, прислуживавшим в храме Артемиды, оберегать переданные им на хранение глиняные горшки, заполненные свинцом, а сверху покрытые тонким слоем золотых или серебряных монет. Как нам следует относиться к этому анекдоту? Очевидно, так, как он того и заслуживает. Знакомясь с темными годами в жизни Ганнибала, когда он оказался на обочине истории, мы должны быть готовы к тому, что вместо летописцев нам приходится иметь дело с мифотворцами…