Ганнибал-Победитель

   — Сначала скажи им: если кто-нибудь захочет мне что-то сказать, пускай приходит.

Толковник передал эти слова, и мы ушли восвояси. Через некоторое время возле моей палатки появился Дивный Топор — высокий, худощавый, весь в чёрном, что довольно необычно для кельтов, предпочитающих одежду ярких цветов. Мой слуга сунул голову в палатку и кашлял до тех пор, пока я не оторвался от чтения.

   — Пожаловал некий господин Журавль, — с улыбкой изрёк Астер.

Я вышел. Дивный Топор тут же принялся задирать нос.

   — У меня есть картинка, — сообщил он на доступном мне языке. — Очень красивая картинка. Эта картинка говорит много. Эта картинка говорит всё. Не надо никаких слов. Посмотришь глазами и всё поймёшь. Моя картинка дорогая. Я её получил в награду за большую услугу. Моя картинка несёт удачу. Она принесла мне много хорошего. Она стоит много денег. Картинка очень мне предана. Она любит меня. Она говорит: «Никому меня не показывай. Я должна быть тайной. Многие хотели бы знать то, что я изображаю».

   — Тогда покажи мне её, — попросил я.

   — Нет-нет. На свету нельзя. Пускай стемнеет. Но и тогда вряд ли. Вряд ли я захочу. Картинка говорит больше в темноте или при свечах. А ещё больше при хорошей масляной лампе. Но я не знаю. Вдруг картинка отомстит мне, если я стану показывать её за деньги?

   — Я могу купить твою картинку, — предлагаю я.

   — Если она захочет. Я не знаю. Мне нужно спросить её.

   — Какой величины картинка?

Вытянув вперёд левую ладонь, Дивный Топор указательным пальцем другой руки рисует довольно большой круг.

   — Значит, картинка металлическая? — спрашиваю я.

   — Это гемма[140]. Красивой этрусской работы. Картинка говорит всё.

   — Но я должен посмотреть на неё.

   — Я уже передумал. Я пошёл к себе.

   — Погоди. Мне нужно выяснить, сколько ты хочешь за свою гемму.

   — Этруск сказал, картинка может мстить.

   — Неужели ты в это веришь?

   — Очень даже верю. Ну, я пошёл.

Однако Дивный Топор и не собирался уходить.

   — Сколько ты хочешь получить за картинку?

   — Потом Дивный Топор будет очень грустный.

   — Потом у тебя в руках будут деньги.

   — Если бы я знал... Почему ты живёшь в палатке один?

   — Мне так нужно.

   — Ты не воин. Кто ты?

   — Я из свиты Ганнибала, — ответил я. — Назови цену картинки. Я с радостью заплачу тебе.

   — Моя картинка — это великая тайна.

   — Я смогу её понять?

   — Навряд ли.

   — Зачем же она мне?

   — Я всё сказал.

   — Я хорошо заплачу, если ты покажешь мне картинку.

   — Мне нужно много денег.

   — Тогда давай я куплю её.

   — Когда стемнеет. Может быть.

Дивный Топор продолжал бубнить свою чушь. Дело кончилось тем, что я сижу здесь и жду его. Я бросил в Родан ветку. Её унесло течением. Теперь мне кажется, что я и без плывущих предметов вижу движение воды. Я попал туда, где я сижу, по поручению Ганнибала. Он хочет знать, почему кельты идут на смерть в порыве восторженного гнева. На мой взгляд, узнавать это ни к чему. Главное — кельты действительно отважны и не отступают даже в ближнем бою. Я хочу сказать, что большинство вопросов о причинах и следствиях вообще бессмысленно. Всё незыблемое связано с Демокритовым вихрем атомов. В этих случаях атомы решают всё. Благодаря им нашими устами завладевает Муза, а в руки к нам попадает Гомер. Ни одна строка «Илиады» не подлежит изменению — чего нельзя сказать об атеизме Исаака. Исаак рассуждает о несбыточном, а именно о мире, в котором все люди стали бы безбожниками. Вопрос чисто академический, ибо мир наш полон влияния и свидетельств религии, народ чтит божественную волю. Если же мир безбожен, весь свет всё равно будет кричать о том, что боги и их деяния существуют in extenso и in extremo[141]. Религиозная практика, по утверждению Исаака, сплошное шарлатанство, обряды не более чем обман, а храмы — воздушные замки. Однако доказать истинность своих слов он не может.