Ганс и Грета

Присяжные совщались недолго. Дло было ясно какъ день. Вся деревня въ одинъ голосъ отозвалась о подсудимомъ съ самой дурной стороны. Булочникъ Гейнцъ показалъ, что бывшего у него въ услуженіи Ганса онъ считаетъ способнымъ на всякую низость. Староста Ейсбейнъ сказалъ, что онъ всегда былъ увренъ, что «яблоко недалеко упадетъ отъ яблони». Клаусъ показалъ, что онъ часто встречалъ Ганса въ неурочные часы въ лсу, а Репке, у котораго подсудимый служилъ въ послднее время, отозвался, что Гансъ пьяница, крайне лнивъ на работе и съ самаго начала внушалъ ему подозреніе; а отказалъ онъ ему отъ мста оттого, что этотъ негодяй испортилъ ему мельницу и причинилъ этимъ громадный убытокъ. Цлая куча обвиненій, подозрній и злословія обрушилась на несчастнаго Ганса, и, несмотря на свой ростъ и физическую силу, онъ долженъ былъ склонить голову подъ этимъ гнетомъ.

Три года заключенія въ смирительномъ доме, а по истеченіи этого срока, пятилтній полицейскій надзоръ, – это было слишкомъ легкое наказаніе для такого бездльника. Такъ говорили присяжные по окончаніи засданія и разошлись по домамъ обедать. Гансу тоже позволено было уехать, только не домой, а обратно въ смирительный домъ.

Въ это самое время домъ школьнаго учителя Зельбица тоже постигло горе. Старикъ чуть-чуть не спятилъ съ ума, когда, возвращаясь домой отъ пастора, вечеромъ, наканун свадьбы Гретхенъ, онъ былъ остановленъ толпою кумушекъ, которыя съ воемъ и плачемъ сообщили ему, что Грета, черпая воду изъ пруда, поскользнулась въ потемкахъ, переломила себ ногу и теперь лежитъ въ постели. Онъ готовъ былъ рвать на себе волосы. Мало ли стоило ему труда уговорить Грету выйти за Кернера, – онъ кричалъ и сердился на нее до удара, – а теперь она опять на зло ему сломала себе ногу наканун свадьбы! Это все ложь и обманъ, и онъ скоро поставитъ ее на ноги; но старый докторъ изъ Шварцензебаха, случившійся въ то время въ деревн и позванный къ Грет, веллъ ему замолчать и не говорить такихъ необдуманныхъ словъ, отнюдь не подобающихъ сельскому педагогу и учителю церковнаго пнія. Нога у Греты сломана, и баста! а если г-нъ школьный учитель не оставитъ двочку въ покое и не будетъ заботиться о ней, какъ подобаетъ отцу и христіанину, то онъ будетъ иметь дело съ нимъ, докторомъ, а г-нъ учитель знаетъ, что докторъ Экгартъ шутить не любитъ. Зельбицъ долженъ былъ уступить и сказать Якову Кернеру, что въ настоящее время нечего думать о свадьбе, такъ какъ еще Богъ знаетъ, чемъ все это кончится

Грета, кром перелома ноги, заболла еще нервной горячкой, гораздо боле опасной, чемъ этотъ переломъ, который мало-помалу излчивался. А когда горячка прошла, Грета впала въ такую физическую слабость и душевную апатію, что было жаль смотрть на нее. Такъ прошла вся зима и часть весны. Весной Грета стала видимо оправляться, но была очень молчалива, а когда отецъ попытался однажды, какъ онъ называлъ, усовстить ее, то она посмотрла на него такими странными, большими глазами, что ему сдлалось даже жутко и онъ поспшно снялъ со стны шляпу съ широкими полями и побжалъ къ пастору, чтобы повдать ему свое горе.

Г-нъ пасторъ сейчасъ же отправился къ Грет, но она приняла его такъ же, какъ отца, посмотрла на него такимъ страннымъ взглядомъ, что г-нъ пасторъ сконфузился безъ всякой причины, нсколько разъ снималъ, опять надвалъ синія очки и наконецъ ушелъ домой, чтобы никогда боле не возвращаться къ школьному учителю.

Только съ однимъ докторомъ Экгартомъ говорила Грета, и то только тогда, когда бывала съ нимъ наедин. Она ему говорила, что Гансъ ни въ чемъ не виноватъ, и что она докажетъ это. Но прежде г-нъ докторъ долженъ вылчить ее, по-крайней-мр настолько, чтобы она была въ состояніи сдлать нсколько миль, иначе нельзя будетъ помочь Гансу. Добрый докторъ сначала не понималъ, что она этимъ хотла сказать. Но такъ какъ Грета постоянно возвращалась къ этому предмету, то онъ приписывалъ эту настойчивость ея болзненному состоянію, пока Грета мало-по-малу не разъяснила ему свой планъ, который отличался отъ всхъ плановъ вообще своей необыкновенной наивностью и состоялъ въ слдующемъ: Грета поедетъ къ герцогин, – герцогиня такая добрая – и все разскажетъ ей, а герцогиня передастъ все герцогу. Онъ, говорятъ, тоже очень добръ, и верно сейчасъ же велитъ выпустить Ганса изъ тюрьмы, а на его мсто посадить тхъ, которые погубили бднаго малаго. Слушая это, добрый докторъ такъ улыбался, какъ улыбался, когда дти разсказывали ему сказку о рыбак и рыбк; но Грета все стояла на своемъ и докторъ подумалъ: если ея затя не поможетъ длу, то и не испортитъ его. Излчиваютъ же иногда простонародныя средства въ медицин тамъ, где наша наука становится въ тупикъ. Докторъ Экгартъ быль человекъ ршительный и, разъ принявъ участіе въ план Греты, онъ сталъ хлопотать такъ усердно, будто этотъ планъ былъ собственнымъ его изобретеніемъ. Грета была права, говоря о доброт герцогини, а придворный лейбъ-медикъ, тайный совтникъ, докторъ медицины Штейнценбахъ, университетскій товарищъ доктора Экгарта, верно, будетъ радъ услужить старому другу.