Гапландия

— Ты не переживай, — гундосил он, похлопывая меня по плечу. — Посадят, отсидишь и с чистой совестью вернешься.

— При Равнинной Федерации тоже невиновных закрывали? — со злостью брякнул я.

— В Равнинной Федерации, — назидательно сказал консьерж. — Невиновных сроду не было. Золотые времена…

Поднялся в третьем лифте, зашел в квартиру. Дом, милый дом! Борька с Нормой заперлись в ванной, мелкий дикорабствовал в своей комнатенке. «Я боюсь вас, я хочу домой!», — крикнул Давид. Потом серьезным голосом: «Огонь — это самое главное. Без огня нас не спасти. Я хотел бы надеть боевую раскраску и быть дикарем. Но мы должны поддерживать огонь. Огонь важнее всего на острове, потому что, потому что»

Я постучался, мелкий воскликнул: «Папа, заходи».

Голенький Давид стоял перед зеркалом, на лице и плечах краснели узоры от фломастера.

— Репетирую, — сообщил боец, поправляя полотенце на поясе. — В школе ставим «Повелитель мух».

— Классика, — одобрил я. — Кого играешь?

— Ральфа. Так в драмкружке решили. Я бы лучше Саймона сыграл.

— Ральф — это отлично. А смысл пьесы вы осознаете?

— Так мы не сами. Джоанна Владиславовна всем рулит.

— Психологиня?

— Главное, донести, — парадируя Джоанну пропищал мелкий. — Что даже на острове дети сохраняют пыл клауфилизма и наши вечные пользовательские идеалы.

— Ясно, ясно… Давид, зайди со своего адреса в поисковик. Вбей, я тебе название компании скажу.

Боец с сожалением посмотрел на меня.

— Пап, но Сеть влет разберет, что твой запрос. Мне тогда тоже трафик урежут. Завтра тебе восстановят лимит, все и посмотришь.

Прав, конечно.

4

На следующий день, не умываясь, не завтракав, я врубил ноутбук и вышел в интернет. Просмотрел комменты, послания, потом забил в строку поиска перевернутую М на двух линиях. Результаты ошеломили: виды скрипичных ключей, древневосточная письменность, хоккейная площадка в Монреале, и многое, многое другое, но ничего и близко нет к чиэс и оппозиции. Запросил «Чиэс» — страница недоступна и куча всего левого. Так-так-так, надо подумать, что это значит. Пришло письмо от завуча Анны, где она предложила рассрочку по оплате школы и выразила полную солидарность с моей семьей. «Вы поступили, как поступили, как посчитали нужным» — эта фраза встречалась два раза в коротком на пять килобайт письме. Как ни прискорбно, но окружающие в массе своей признали меня душегубом. Еще бы челлендж запустили, типа убей математика.

Видеовызов от неизвестного.

— Гребаный сервер! — орет Николай Анатольевич. — Вам чего неймется, Шэлтер?! Куда ты лезешь?!

— А что мне остается? — огрызаюсь я. — Сам назначил меня виновным и что?

— Никто тебя не назначил!

— Я дурак, по-твоему?!

— Дурак!

— Службе опеки дело закрыть — и все.

Следователь надел квадратные очки.

— Излишне активничаешь. Это не на пользу, но…, учитывая обстоятельства, понять можно. Давай будем считать, взаимные претензии высказаны.

— И то, не все, — проворчал я.

— Ты пойми, мне тебя закрыть — раз плюнуть. Профессиональная гордость не дает. И поэтому, не из личной же ж симпатии, я твой единственный доброжелатель среди всех процессуальных лиц. Рассказывай, что ты там нарыл.

— Рано об этом. Один только момент, в кабаке на Кольцове был браслет, вы его находили?

— Какой браслет? — заинтересовался Кассин.

— То-то и оно. Кому нужно сдирать с убитого недорогой браслет? Тому, кто скрывает эмблему на нем.

— Не было браслета, — нехотя сказал следак. — Я читал расшифровку с трубки, там он упоминается. Но может это нитка с бляшкой, которая теряется от малейшего взмаха.

— Да нет. Тяжелый такой. И сидел четко.

— Кто еще может подтвердить наличие госпромовского браслета у жертвы?

Могла бы подтвердить Анна Смит, но мне хотелось ее сюда вовлекать. Сильно не хотелось. Ермес Олимбаев может подтвердить. А хватит ли духу у Кассина допрашивать такого чела?

— Бармен! — вспомнил я. — Бармен из «Вобла и лось» видел. Он подтвердит.

— Что же ж. Допросим, — Николай Анатольевич снял очки и перешел на официальный тон. — Если будет оперативно значимая информация, незамедлительно сообщайте.

— Петерсу сообщу, — угрюмо сказал я. — Или Маше. У меня нет ваших контактов, господин Кассин.

— Зачем же ж сразу «господин»? Я для вас по-прежнему сожитель следователь. А лучше по имени-отчеству.

— Зачем же ж вы меня подпрягаете в следствие, Николай Анатольевич? За вас часть работы сделать?

Кассин пожамкал губами.

— В ваших интересах, Шэлтер. Разное бывает, — следователь глубоко вздохнул. — Сова Минервы охотится в сумерках. Телефон сейчас скину. До связи, Шэлтер.

Я успел почистить зубы, пока пришло сообщение с цифрами Кассина, содержащее приписку: «Анна Кольцова влияет на вас кардинально. К лучшему или к худшему, непонятно».

— Она не Кольцова, а Смит, — рявкнул я оскорбленно.

— Что ты, Алек? — крикнула Норма.

Я прошел на кухню, где жена готовила завтрак.

— Как спалось, — спросила Норма.

— Какой тут сон? — солгал я, на самом деле спал, как убитый. Тьфу-тьфу-тьфу.

И кстати, насчет «тьфу-тьфу-тьфу». Я налил себе кофе, вернулся в гостиную, включил на компе покойную бабушку.