Гарь

Он направил сани в сторону местной таверны под названием “Дубовый лист”. По дороге с ними здоровались местные жители, а брат с сестрой приветствовали их в ответ. Какой-то мальчишка выскочил прямо под копыта Бузины и гневного крика Анны испугался больше, чем риска быть раздавленным.

— Ты что, припадочный?! Как можно не заметить целого оленя?! — кричала Анна, а мальчик пятился, бледнел и бормотал слова извинения.

Анна фыркнула и тут же заулыбалась, увидев нужный дом. Дёрнула брата за рукав:

— Смотри, вон “Дубовый лист”!

— Я знаю, Анна. Я тут всю жизнь живу.

— А, точно.

— Зачем ты накричала на бедного мальчика?

— Слушай, ну, если ему так надоело жить — пускай встречается со смертью не с нашей помощью.

Анжей подвёл сани к самому входу таверны, накинул поводья на столб, приказал собакам ждать и вошёл вместе с сестрой внутрь “Листа”.

Помещение было довольно тёмным — его построили давно, когда окна ещё делали слишком маленькими, дабы сохранить тепло. На стенах висели картины, изображающие сказочные сюжеты, брёвна в стенах потрескались, с потолка свисали пучки трав, которые хозяйка добавляла в стряпню. В углу сидели трое мужчин, играли в нарды. Хозяйка по имени Хлома подметала пол. Услышав посетителей, она резко подняла голову и лицо её озарилось простодушной улыбкой. Она всегда казалась Анжею очень приятной и родной, эдакой доброй четвероюродной тётушкой: широкое лицо, серые добрые глаза, дородная фигура, румяные щёки и постоянное тепло в голосе.

— Лапушка мой, — сказала она, обращаясь к Анжею, — нужто зашел! Ну наконец-то, а то всё сидишь там у себя как сыч и не видно-не слышно. А это кто? Ах! Неужели наша Чёрная Овечка вернулась! Иди сюда, милая, дай я тебя обниму!

Хлома кинулась выполнять свои любвеобильные угрозы. Пока Анна вежливо отвечала на бесконечные вопросы о своём житие-бытие, Анжей хотел было спросить про работу, как вдруг один из мужчин за столиком повернулся и громко сказал:

— Ба! Да это же Анжей! Что, конопатый, пришёл закладывать мамкины украшения?

Прикрыв глаза, Анжей медленно-медленно вдохнул.

Повернулся к говорившему.

Мужчина шёл к нему, неприятно ухмыляясь. Небритый подбородок, бегающие глаза, грязная рубаха и широченная улыбка — ничего из этого не прибавляло ему очарования. Он подошёл, закинул руку Анжею на плечо, но тот отпрянул, жестом попросив не делать так больше.

— Эй! — подала голос Анна. — Что ты творишь?

— Оооо, нет, это я бы хотел узнать, что этот рыжий творит. Где наш дом?

— Это наш дом. Мой и Аннин, — тихо ответил ему Анжей.

— Ух, да ну, что то-то твоя мама с нами не о том говорила.

Голос сестры был оглушительным. Она вышла вперёд, уперев руки в бока, вздёрнула подбородок и заглянула коллектору прямо в глаза, хотя и была ниже на целую голову.

— Послушай-ка сюда! Все долги мы отдадим, но сейчас отвали от нас! Ты ничем не поможешь, если будешь тут стоять и угрожать, ни денег не получишь, ни дома, ничего! Только нарвёшся, и всё.

Мужчина осклабился:

— На кого нарвусь, на тебя?

Овечка сделала шаг вперёд.

— Да, на меня. И тебе не понравится! Ты знаешь…

— Так! — хозяйка трактира ударила метлой, привлекая внимание. — А ну-ка прекратить! Ещё мне не хватало тут ссор, хотите драться — деритесь на улице, а тут либо ешьте-пейте, либо тихо идите, понятно?

Мужчина фыркнул, наклонился, прошептал:

— У вас времени до весны! — и, развернувшись, ушёл за игровой стол.

Анжей потянул сестру за локоть, утягивая в другую сторону, к стойке.

— Простите, Хлома, мы не хотели шуметь.

— Ничего, золотце, я понимаю. Понимаю, как вам тяжко сейчас приходится. Мама твоя, и твоя тётка, Овечка, конечно, маху дала, пусть Маяк ей светит вечно, но вот так вот ввязываться в долги…

На эту тему говорить совершенно не хотелось, поэтому виновник торжества перевёл тему:

— Ну да, мы собственно об этом же… Хлома, может, вы знаете, есть ли в городе работа? Для меня и для Анны, — он обернулся на сестру, которая всё ещё метала молнии в игровой угол.

— Не называй меня Анной при других, — проворчала сестра. — Сколько раз тебе это повторять?

— Прости.

— Чего прощать, просто говори по-нормальному.

Протирая тарелки, хозяйка задумалась на секунду, но покачала головой.

— Милый, боюсь, нет, зимой-то какая работа… Вот после Мёртвой Метели уже можно думать, да там уже весна. Это вам в город надо.

— Дак пока до него доедешь.

— Ну да, ну да, — закивала Хлома, с энтузиазмом подтверждая безвыходность ситуации. — Да и тем более такое событие, кто сейчас будет о работе думать, они себе новое развлечение нашли, а их зимой не так-то много, сами знаете.

Тут Анна оживилась. Перегнулась через стойку:

— Чего? Какое событие?

— Ах, ну точно! Вы же не в курсе совсем, чего это я… В общем, — она понизила голос, хотя с такого расстояния игроки их вряд ли бы слышали, — в общем, у нас тут теперь баш!

Сказав это, она победно посмотрела на гостей, с видом “ну что, не ожидали?” и скисла, не заметив бурной реакции.

— Чего?.. — спросила Овечка.

— Ну, баш. Эти люди-духи с острова Цветов, виновники Жатвы. Вы что, ребятушки?

— Да не, мы знаем, кто такие баши! Мы не поняли сути.