Гарь (СИ)

Гран вынырнул, потешно отфыркиваясь. Блеклые волосы липли ко лбу, моргал он часто-часто, стремясь скинуть солёные капли с ресниц, но в ладонях держал целую горсть серых мидий и изумрудных водорослей.

— Держи! — протянул он улов Анжею.

Анж забрал мидии, кинул их в котелок.

— Может, вылезешь?

— Нет! Ты что думаешь, этого хватит? — рассмеялся Гран, отталкиваясь от лодки. — Нет, там их ещё куча!

С этими словами он снова погрузился под воду. Овечка ещё немного посидела у борта, наблюдая, как баш раз за разом приносит улов, но потом ей надоело, и она принялась счищать с мидий остатки водорослей и прилипших камней, лишь изредка косясь на то, как белая фигура появляется над рябью воды. Каждый раз, выныривая, щурясь на солнце и протягивая очередную порцию улова, Гран улыбался так весело и тепло, что любая граница с человеком стиралась.

В конце концов мидии заполнили котелок.

— Всё, Гран, вылезай, их уже полно, — сказал Анжей. — Давай руку.

На секунду замешкавшись, Гран всё же принял помощь и забрался внутрь судна. Вода, стекавшая с него, грозилась заполнить лодку до краёв.

Овечке показалось, что он слегка дрожит.

— Ты что, замёрз?

— Н-не-нет, — ответил баш, клацая зубами.

Анж вздохнул, достал из-под тента спальник и накинул его на плечи пловца.

— Думаю, даже магия башей неспособна противостоять холодному морю и ветру одновременно. О чём ты вообще думал, ныряя зимой за мидиями?

— О мидиях, — признался Гран.

Ещё раз вздохнув, Анжей зажег огонь и поставил улов готовиться, предварительно накрыв кастрюлю крышкой. Гран сидел, запеленавшись в спальник как в кокон, и ерошил волосы, отчего они торчали в разные стороны.

— Какая трава тебе нужна? — спросила Вражка, роясь в сумке.

— У тебя есть розмарин и лук? — ответил Анжей.

— Розмарин остался твой, ещё с Чаячьей бухты, а лука нет. Зубчик чеснока есть, но я бы оставила его на случай простуды.

Пока она разбиралась с припасами, Овечка снова поставила парус, задав “Качурке” нужное направление. Достала карту, убедилась, что понятия не имеет, сколько им ещё плыть, но всё же направление верное, а значит, рано или поздно они приплывут (при удаче — не позже завтра), а затем вернулась к друзьями, радуясь, что эта импровизированная рыбалка вновь собрала их вместе и дала шанс поговорить.

— Долго будет готовиться? — спросила она у брата. — Я уже страшно голодная.

— Мы же недавно завтракали!

— Если мы недавно завтракали, то что ж ты их варить сейчас начал?

— Не смог удержаться, целую вечность мидий не ел.

— Ну вот и я о чём.

— Тогда потерпи: ещё минут пять, они быстро варятся.

После этого Анж откинул крышку, проверил готовность и снова закрыл, но успел выпустить фантастический запах: у Овечки аж слюнки потекли, и желудок заурчал в предвкушении пира.

Гран скинул спальник, подставив голые плечи солнцу. Скинул с кожи несколько подсохших водорослей, Вражка протянула ему рубаху.

— Возьми, пожалуйста. Согрелся?

— Я не мёрз! — возразил баш, одеваясь.

— Ну да. У тебя на голове бардак, можно я тебя причешу? У меня гребень есть, деревянный.

— Нет, — он снова сделал попытку пригладить волосы, — нельзя.

— Ну, как знаешь, — пожала плечами ведьма и убрала расчёску в рюкзак.

— Достань мне вина, — попросил Гран.

Вражка подняла на него взгляд, полный напускной печали.

— Ой, я вчера половину выпила. Прости, я просто мёрзла очень, но не хотела будить.

— Тогда достань мне половину вина.

К вещам у него было отношение простое: легко брал — легко отдавал.

Ведьма вручила ему зелёную бутыль, Анжей снял кастрюлю с огня, Анна помогла слить воду в море.

— Предлагаю не заниматься расточительством чистой посуды и есть прямо из кастрюли.

— Мне не сложно помыть, — возразил Анжей.

— Но нет, это же общий котёл, так правильно!

Вражка взяла деревянную тарелку — у каждого из них была такая.

— Я всё же поем из тарелки, помою сама.

Овечка чуть поморщилась, в клане её мамы было не принято проявлять брезгливость: все спали на общих матрасах, ели из общей посуды и пили из одного горла. К такому подходу она привыкла, но уже давно смекнула, что Вражка была сделана из другого теста и упорно старалась к этому привыкнуть, раз за разом подавляя в себе возглас: “да ладно, что в этом такого!”, поэтому просто кивнула и, взяв ложку, отсыпала в протянутую тарелку часть мидий, а затем повторила всё это три раза и сполоснула котелок.

— Предлагаю поставить чай. У нас хватит воды?

— А когда мы должны приплыть? — спросила ведьма.

— Ну, к завтрашнему вечеру доберемся… Наверное.

— Тогда хватит.

Сказано — сделано. Быстро ополоснув котелок, Овечка поставила воду кипятиться, а сама, ещё раз проверив парус, села за обед.

— Теперь ветер уносит нас правее курса, — сказала она. — Он несильный, поэтому плывём мы медленно, но зато не приходится постоянно караулить направление. Я поправила, но… в общем, нас слегка мотает туда-сюда — я не могу удержать постоянный курс.

— Ничего, главное, что в общем идём куда надо, — утешил её брат, разламывая мидию. — Сейчас пообедаем и тебе поможем — ты же можешь нам просто говорить, как повернуть?

— Не знаю, я словами-то это не могу описать. Это надо чувствовать ветер.