Гарь (СИ)

— Нет! Не ходи! Ты что, совсем тупой, Анж? Не ходи за ним!

— Хорошо, хорошо… — пробормотал он.

Вражка стояла, испуганная, прижимая к груди мох, как единственную ценную вещь в этом мире. Когда Гран прошел мимо, что-то сказала ему, но, не получив ответа, осталась стоять на месте, как вкопанная.

Баш скрылся в лесу.

Чайки смеялись в небе.

И снова они сидели на берегу у костра. Казалось, теперь из этого состояла вся их жизнь — костёр и море.

Анжей рассказывал им о произошедшем — от начала и до конца, стараясь не упустить никакой детали. Анна сидела, уперев подбородок в колени, стиснув зубы, заплетала косички и распускала их. Вражка говорила мало, вышивала что-то на платке. Узор получался цветочным, но кривоватым.

Закончив рассказ, Анжей посмотрел на сестру, но она на него не глядела, только в огонь.

— Мне жаль Крылатых, — сказала Вражка. — Они не сделали ничего плохого. Были странным, да, но они не показались мне плохими.

Анна вздрогнула.

— Не показались?! Они хотели убить Анжа!

— Они предложили способ, Овечка. И следовали ему. Для них же это по-другому.

— Помолчи, пожалуйста, Вражка. Иначе, Мотыльком клянусь, я с тобой поссорюсь. Ничего не хочу слышать об этих волшебных тварях, об их альтернативной логике, из-за них Анж чуть не погиб!

Ведьма пожала плечами и вернулась к вышивке.

— Ты же понимаешь, — сказала ему сестра, — что это конец? Ты понимаешь? Тебя предали, просто хотели зарезать как жертвенного ягнёнка во имя своих целей. Я не могу придумать ничего хуже. Мы шли, чтобы помочь ему, ты лично доверился ему, а он тебя чуть не убил.

— Но он не убил.

— Да! На этот раз не убил! Только на этот. Но он хотел, ты понимаешь это? Помнишь, он говорил, что те идиоты, кто считают его человеком — погибают? Так вот, радуйся, эти идиоты — мы.

— Анна, неужели ты думаешь, что я этого не понимаю?

— Ты понимаешь. Ты прекрасно понимаешь, но я вижу, что ты НЕ понимаешь одного — его нельзя прощать. Не снова. А ты собирался.

Ажней устало потёр переносицу.

— А что мне делать?.. — спросил он.

— Ничего! Оставь! Оставь его в покое и возвращайся к нормальной жизни. Но если ты решишь по-другому, — она сжала в ладони ракушки до хруста, — если ты решишь по-другому, то знай: ты можешь оставаться дураком сколько хочешь, но я его не прощу за тебя. Никогда не прощу. Буду ненавидеть до последнего, ты понял меня?

— Анна, он же не стал этого делать.

— Стал, ещё как стал! Просто передумал по очередной прихоти, у него вся жизнь — прихоть, сегодня он тебя обнимает, завтра убивает, какой чудесный друг, какой замечательный! Умеешь ты, братец, выбирать.

Ему страшно не хотелось всё это слушать, а она всё говорила и говорила одни и те же вещи по кругу, хотя никто ей не отвечал больше. Заметив это, Анна обозвала всех “слюнтяями” (никто не обиделся) и пошла к зарослям ломать дрова. Вражка и Анжей остались у костра одни.

Пламя тихо трещало. Пел соловей.

— Чего ты не идёшь в лес? — спросила ведьма.

— Не знаю.

— Не бойся.

— Почему ты думаешь, что я боюсь? — удивился Анжей.

— Мне так кажется. Прости, если ошибаюсь.

— Ты тоже думаешь, что он предатель?

— Да, конечно. Он предал тебя, Анжей, ведь сделал всё тайно, а мог бы тебе рассказать, но испугался. Но, — она сделала стежок, — но он вдвойне предатель, он предал свой остров, свою суть, потому что понял, что ошибся. Предал всё, к чему стремился, ради тебя. Это страшно. Это удивительно. Столько удивительных вещей произошло с нами, и эта — не последняя, но сейчас, мне кажется, тебе нужно пойти в лес, потому что твой друг там совсем один. Я постараюсь поговорить с Овечкой, а ты иди и поговори с ним, хорошо?

— Хорошо.

Он встал, разминая отёкшие ноги.

— Спасибо тебе.

— Да не за что. Мой лекарский долг требует вернуть сбежавшего пациента, — улыбнулась ворожея.

Следы Анжей нашёл не сразу: талый снег местами обвалился, образовывая ямы, но всё же обнаружил нужную тропу, отмеченную алыми точками.

Он шёл, опустив голову, проваливаясь по колено в сугробы. Ботинки промокли, на голову то и дело падали комья мокрого снега.

Весенний воздух пах сладостью и влагой. Пели птицы.

Следы вели всё дальше и дальше, огибали орешник, проходили между елями. В одном месте обрывались внушительной ямой — видимо, тут король упал, но дальше уводили в чащу.

Раздался ритмичный голос кукушки. Ветви зашелестели над головой.

Следы свернули за очередное дерево. Анжей повторил манёвр и остановился.

Его друг сидел под ясенем на клочке земли, прислонившись спиной к шершавой коре, опустив голову и тщетно терзая узел перевязи. Услышав шаги, вздрогнул, но, увидев Анжея, снова принялся за свое тщетное дело. На подбородке блестела свежая кровь, а на скуле красовался синяк.

Анжей присел рядом на одно колено (всё равно одежда снова мокрая, когда это уже закончится-то).

— Я не могу справиться с этим проклятым узлом, — пробормотал Гран, с раздражением дёргая за бинт. — Столько зим, целые жизни я побеждал врагов, вёл армии, говорил со звёздами, слышал целый мир, но теперь я не могу развязать треклятый узел.