Гарь (СИ)

Анжей молча потянулся и принялся распутывать бинт. Сначала перевязь не хотела поддаваться, но затем сдалась. Слой за слоем ладонь оказалась освобождена. Выглядела рука не очень — вся в засохшей крови рана чернела, а кожа вокруг была обожжена.

Тёмная полоса пересекала одно из созвездий.

— Выглядит плохо. Вражка сварила какое-то снадобье и нашла мох, пойдём, надо обработать.

— Я никуда не пойду. Я и сам могу мох на неё наложить.

— А обработать? А забинтовать?

Молчание.

Вздох.

— Почему ты не хочешь идти с нами?

— Потому что всё закончено, мой милый мальчик. Всё, герои победили, злодей проиграл, его злое королевство останется в руинах.

— Ты что, — удивился Анжей, — сравниваешь себя со злодеем?

— Ну да. Кем мне ещё быть?

— Ну ты и планку себе задал! Нет, Гран, прости, но ты не злодей. Никто тут не злодей, может только Красные Псы, да и то с ними не ясно ничего. И какую это ты историю закончил у себя в голове? Ты плох в историях, очень плох, если решил оставить всё вот так. Ради чего ты бросил шанс вернуть магию, если сейчас хочешь уйти? Ты видишь в этом какой-то смысл?

Прикусив губу, Гран рассматривал руку. Попытался сжать её, но претерпел неудачу.

— Анна права, — продолжал Анжей. — К сожалению, она права, и ты ошибся. Ты ошибся, и мне будет сложно поверить тебе снова… в ближайшее время. Может потом получится, я не знаю, но могу пообещать, что постараюсь поверить. Я очень хочу.

— Ты что, дурак?

— О да, — он улыбнулся. — Ещё какой дурак. И всё же.

Анжею надоело сидеть на одном колене, и он опустился на оба, окончательно наплевав на одежду и сырость.

— И всё же пойдём назад к костру.

Гран всё так же молчал. Только сейчас Анжей заметил, что король дрожит, совсем как тогда, после ловли мидий.

— Тебе холодно?

— Да. Мне холодно.

Сняв пальто и шрем (благо, были ещё свитера!), Анжей накинул их на плечи Грана. Он поправил капюшон, упорно падающий на глаза, и кивнул.

— Если тебе холодно, то пошли к нашему огню. Это и твой костёр тоже.

— Я не могу туда пойти.

Ну опять началось!

— Почему?

— Я не знаю, что делать дальше. Что мне делать среди людей?

— Жить. Мы все живём — и ты живи. Какая разница, человек ты или нет?

Баш покачал головой.

— Это огромная разница. Ты же думаешь, что если я не убил тебя, то всё, пропасти больше нет? Что я стану тем, кем тебе хочется, что мне стало резко всех жаль, и я понял ценность человеческой жизни, так ты думаешь, да? Так вот, нет. Ты ошибаешься, мой милый мальчик. Если бы это был не ты, а твоя сестра или ведьма — я бы убил их, убил, и рука бы не дрогнула. Потому что не почувствовал бы страха потери, мне было бы всё равно, они лишь забавные люди, чья жизнь рано или поздно закончится. Их закончится, а моя — нет. И ты так же умрёшь, а я нет. И мог бы умереть ещё вчера, но…

Горькое сожаление и бесконечная усталость — вот всё, что чувствовал Ажней. Все эти разговоры о сути человеческой жизни, о ценности!

Гран просто сам не видит, что меняется. Упрямый, как дуб.

— Послушай. Ответишь мне на вопрос?

— Я этим и так всю зиму занимаюсь, — пробучал Гран.

— Почему ты выгнал меня с острова Цветов?

— Нет, на этот вопрос я отвечать не хочу.

— А всё же. Считай, что я хочу узнать правду взамен за вчерашнее недоразумение.

Баш посмотрел на небо, серое, с еле заметным рыжим оттенком. На веточке, пересекающей облака, разбухали первые почки.

— Давай я отвечу тебе всё тем же отказом, а ты поймешь? Ты ведь так любишь понимать чужое молчание.

— Хорошо, — кивнул Анжей. — Я пойму.

Они посидели ещё немного, слушая весну, пока окончательно не продрогли.

— Пойдём, — сказал Анж. — Пошли уже. Сейчас будет сложно, особенно с Анной, но тебе нужно научиться жить среди людей. А там уже вместе решим, что делать дальше. Ты же сам говорил, что Крылатые не были последним шансом.

— Возможно, не были, я уже не знаю. Когда-то мне казалось, что именно я — то всемогущее мудрое существо, к которому все должны приходить за помощью.

— Да, мне тоже так казалось. Но, знаешь, я рад, что это не так.

— Почему?

— Не знаю. Как-то правильнее так. Живее. Всё, пойдём, я уже ног не чувствую.

Грану удалось подняться только с помощью — его трясло как в лихорадке, и Анжей только понадеялся, что это от усталости и потери крови. На всякий случай взял его за здоровую руку и повёл назад, снова к костру.

Вражка приветливо им помахала, Анна оскалилась, глядя исподлобья.

Огонь грел озябшие пальцы, Анжей рассеянно думал, где бы им добыть ещё одежды, Вражка ультимативно заставляла пациента сидеть и не двигаться, поливая его руку снадобьями и игнорируя возмущенное шипение.

Только Анна молчала, по-ежиному свернувшись в клубок. Анжей постарался ласково потрепать сестру по волосам, но она отшатнулась, зло сказала:

— Какой же ты всё-таки идиот, Анж! Я просто поверить не могу, какой ты идиот.

— Прости.

— Не у меня проси прощения, идиотизм-то твой! Гран!

Баш обернулся к ней. Анна выпрямилась, крикнула через огонь:

— Знай, что я тебя ненавижу! Я тебя ненавижу и убью тебя, если Анжей пострадает! Ты понял это?

— Да.