Garaf

   Но это было ещё не всё. Там же лежала длинная массивная цепь: золотые плотные звенья, в двух вставлены крупные рубины, огранённые в виде четырёхконечных звёзд, между ними - крест из четырёх ромбиков-сапфиров. Там же был перстень - серебряный широкий обруч, на нём - серебряная орлиная лапа, сжимающая большой неогранёный изумруд. Там же - два зарукавья для рубахи, тяжёлые, из золота с красивым алым отливом, каждое - украшенное орнаментом-чеканкой и двумя поясками из мелких сверкающих холодными лучиками бриллиантов. Ещё - небольшая серебряная серьга: сложное плетение тонкой проволоки, в сердцевине которого холодно лучился неизвестный Гараву призрачно-фиолетовый камень, казалось, постоянно меняющий форму. И - свёрнутый пояс из алой кожи с янтарными дисками по всей длине через равные промежутки, подвесами для ножен меча и кинжала и массивной золотой пряжкой в виде двух заходивших друг за друга и скреплявшихся накрест мечей.

   Но это было не всё. Там был пергамент. Пергамент с печатью и подписью князя. Вязь эльфийского письма, которое Гарав пока так и не выучил.

   Эйнор прочёл - голос для Гарава звучал где-то далеко-далеко - что 25 акров пахотной земли, дубовая роща мерой в два акра и три акра рыбного пруда в нижнем течении Барандуина (тут же был отлично выполненный и отдельно заверенный чертёж с привязкой к большой карте) отныне являются собственностью... и так далее.

   Как-то равнодушно и отстранённо мальчишка понял, что... богат. Реально богат.

   А перед этим пониманием стояла мысль, что он хочет есть и помыться. И - спать. Спать долго-долго.

   Они стояли в коридоре, смежном с тем, что вёл в тронный зал. Стояли и смотрели на подаренное князем - разложенное на широком подоконнике. И тут Гарава прорвало.

   - Неужели всё это... всё, что было... - Гарав не пытался сдерживать рыданий, - всё это измеряется рыбным прудом?! - он истерично захохотал, захлёбываясь слезами и запрокинув голову - разом вспомнились все ужасы и мучения, пережитые в этом путешествии, все те моменты, когда не оставлаось надежды совсем...

   Эйнор ударил его ладонью по лицу - крест-накрест. Дурной, нехороший хохот захлебнулся. Гарав устоял на ногах, поднёс ладони к вспыхнувшим щекам, погладил их. Вытер лицо тыльной стороной правой.

   - Спасибо, - поблагодарил он искренне.

   - А чего ты хотел? - слегка насмешливо спросил Эйнор. - Чтоб о тебе сложили балладу?

   - Хотя бы... - Гарав слабо улыбнулся.

   - Так сложи сам, ты ведь умеешь, - серьезно предложил рыцарь.