Гарантия на любовь

Что он, черт возьми, творит – пытается пойти на попятный, даже не начав? Почему он не сказал ей, что в своем серебристом платье она затмевает всех женщин, что он когда-либо знал, что она прекрасна, нежна и желанна? Тихонько зарычав от гнева на самого себя, он притянул ее к себе и поцеловал – она, схватив его за плечи, издала едва слышный вздох. Он целовал ее долго – и она начала расслабляться, прижиматься к нему всем телом, и наконец настал момент, когда одежда стала мешать, создавая ощущение барьера между ними.

Алек подвел Элли к кровати и усадил на край, а затем опустился перед ней на колени.

– Что ты делаешь? – поинтересовалась она, глядя, как он расстегивает ремень ее туфли, а затем слабо пошутила: – Ты ведь уже сделал мне предложение.

Алек поднял на нее глаза, издевательски улыбаясь.

– А я-то полагал, это ты сделала мне предложение.

– А, ну да. – Она откинула голову и вздохнула, почувствовав, как он массирует большим пальцем ее ступню.

Он снял с нее туфли и серебристое свадебное платье, а затем положил на спину и поспешно сбросил свои ботинки и носки. Растянувшись рядом с ней, он убрал волосы с ее лица и прижался губами к ее губам, растягивая наслаждение.

– Ты очень красива, – сказал он.

– Я…

Он осторожно положил палец на ее губы:

– Подсказываю правильный ответ: «Спасибо, Алек».

Она сглотнула:

– Спасибо, Алек.

– Но я боюсь причинить тебе боль.

Она протянула руку, чтобы отвести волосы с его лба, и внезапно нежность засветилась в ее глазах. Он почувствовал, как сердце его сжимается.

– Из-за ребенка?

Он кивнул, все еще изумляясь этой невероятной нежности и чувствуя, как инстинктивно весь подбирается внутри.

– Да, из-за ребенка, – сказал он.

– Врач сказал, что можно. – Она потянулась к нему и поцеловала в губы. – Ну, разве на люстре качаться не стоит.

– У меня нет… люстр, – неясно проговорил он и вдруг почувствовал, что хочет резко перейти от легкого флирта прелюдии к неприкрытой страсти, обладанию. Он начал не спеша исследовать ее тело, прохладную кожу пышной груди, и она тихонько застонала от удовольствия. Пальцы его двинулись вверх, и Алек подумал, почувствовала ли Элли его колебание – для него это что-то неслыханное. Слышит глухие удары его сердца? Чувствует ли, что теперь – странным образом – между ними происходит что-то совсем другое.

– Не важно, что было раньше, – прошептала она. – Я по-прежнему осталась собой.

Он вновь поцеловал ее. Нет, теперь все иначе – она была хрупкой лодкой, несущей его драгоценный груз – его малыша. Он сглотнул ком в горле, проводя пальцем по ее пупку и слыша, как она затаила дыхание и выдохнула лишь тогда, когда он отодвинул эластичную ткань ее трусиков и приложил ладонь к теплому и влажному центру.

– О, – произнесла она.

Губы его были близко от нее.

– О, – глухо повторил он и потянулся к ремню, а Элли внезапно начала расстегивать на нем рубашку. Обнажив его плечи, она издала удовлетворенный звук. И он перестал думать, отдаваясь каждому эротическому моменту с Элли. Со щелчком он расстегнул ее лиф, и ее пышная грудь очутилась в его руках. Ощутил прикосновение ее бедра, когда она ногой стягивала с него брюки. Почувствовал резкий мускусный запах ее влажной плоти, снимая с нее трусики и отбрасывая их.

Внезапно глаза их встретились на долгий миг, и Алек был потрясен глубиной этого интимного момента.

Он провел ладонью по ее бедру:

– Не хочу сделать тебе больно…

Она закусила губу, словно пытаясь что-то возразить, но в последний момент передумала.

– Просто люби меня, Алек, – сказала она, и ее искренний призыв обжег его горячим пламенем.

Медленно он вошел в нее, бормоча что-то гортанное на греческом – это было на него не похоже. Но и все, что происходило, было для него в новинку – никогда еще Алек не ощущал такой близости с женщиной, не относился к ней, как к индивидуальности, думая в первую очередь о ее теле. Осознание этого потрясло его до глубины души – и напугало, и совсем не понравилось. Алек не привык терять контроль над собой, быть податливой глиной в женских руках. Он застонал – нет, не глиной, ведь она мягкая, не так ли? А он был твердым. Да уж, черт возьми, сейчас он был очень твердым – никогда еще он не был так возбужден. И нужно поаккуратнее, а не то можно кончить слишком быстро.

«Это всего лишь секс, – яростно говорил он себе. – Секс, и вы оба этого хотите». Он отвел взгляд от нее и уткнулся ей в шею, совершая медленные, но уверенные движения – демонстрируя свою силу, контролируя себя. Элли прошептала его имя, и он улыбнулся, а потом она начала вскрикивать все чаще и чаще:

– О! Да… да!

Приподняв голову, Алек смотрел, как она кончила – откинув голову и закрыв глаза. Видел, как тело ее задрожало, и она вскрикнула. А потом крупная слеза скатилась по ее щеке, за ней другая, и он нахмурился. Она и в прошлый раз плакала – разве он не намеревался изменить все на сей раз? Он не хотел сожаления и слез. Губы его изогнулись. Нет, нет, только удовольствие.

– Алек, – прошептала она, и он, не в силах больше сдерживаться, кончил сам – семя его казалось мощным фонтаном, не сразу остановившимся.