Гардарика любовь моя

— Что же ты мне этак-то, под руку… Нет, «кошки» питаются натуральными продуктами если есть такая возможность. Перед боем мы поступаем иначе. Попробуй вот… — Жидкость только походила на водку. Она обожгла спиртом горло, тепло от нее сразу же растеклось по телу — только не тяжелой сонливой волной, а жаром сжавшихся перед стартом мускулов. Алексей почувствовал, как рванувшееся вдруг из груди сердце начало биться ровнее, словно готовясь к нагрузкам. Распрямилась чуть согнувшаяся от усталости спина, невидимые иголки укололи голову и она тут же прояснилась, словно его окатили ледяной водой.

— «Шильце»… — Тайра довольно улыбнулась.

— Угадал. Смесь стимуляторов и еще чего-то. Какому-то умнику пришло в голову замесить их на спирту, чтобы заменить таким коктейлем традиционные «сто грамм», которые обычно принимают перед боем. У него есть еще одно свойство… — Она перевела взгляд на край стола, и Алексей машинально закинул ногу на ногу, пытаясь скрыть очевидное проявление действия стимулятора. Если бы он готовился идти в бой, то этого было бы достаточно. А так им осталось только сменить место общения, переместившись на кровать.

Глава 25

Константин, несмотря на почтенный возраст и увеличивающиеся складочки на животе — а может, как раз из-за них, напрочь игнорировал механические подъемники, будь то это эскалатор или лифт. Вот и сейчас начальник храмовой охраны взбежал в малый зал пирамиды по боковой лестнице. Перед последней дверью он остановился на несколько мгновений, шумно вздохнул несколько раз, и только тогда перешагнул порог. В тишине зала его шаги превратились в гром, многократно повторенный сводчатыми стенами. Но стоявший в центре, под пылающим на крыше шаром искусственного солнца человек даже не оглянулся. Полковнику пришлось обойти фигуру в золотой мантии по широкой дуге, чтобы оказаться перед лицом верховного жреца.

— Тела их так и не найдены… — Соснов-старший тихо улыбнулся и опустил руки, которые все это время были протянуты к пылающему шару. Глаза жреца были закрыты. Он сделал несколько странных движений, словно поглаживая ладонями воздух перед собой. Полковнику показалось, что он слышит легкое потрескивание — словно одежда жреца сильно наэлектризовалась. Наконец, с легким шорохом рукавов, Вадим замер.

— У нас изначально не было сомнений, что Алексей со спутницей выжили… Если бы я знал, что он привел в мой дом «кошку», я поступил бы иначе. Увы, в этом мире не все можно предугадать и не все тайны лежат у нас перед носом. Что еще? — Констатнн прошелся по залу, слегка передернул плечами. Он не любил это место — казалось, здесь жрец приобретает странную власть, противиться которой невозможно простому гражданину. А Константин подчиняться, несмотря на показную услужливость не любил, так же, как и чувствовать себя слабее, чем собеседник.

— На ферме, недалеко от Восточно-Сибирска произошел бунт неграждан. Есть потери среди личного состава ФМС. Задница, сидящая в их штабе, сведениями делится неохотно, но все же удосужилась сказать, что, по словам выживших, их атаковали двое неизвестных в гражданской форме. Именно они спровоцировали беспорядки, а потом, пользуясь отсутствием большей части бойцов, угнали легкий вертолет… Мы запросили сведения об этой машине, ее курсе и предположительном месте посадки в бюро космического надзора…

— Дальше! — Соснов-старший уже требовательно уставился на своего соратника и подчиненного. Тот почему-то не спешил продолжать рассказ.

— Ты так и не объяснил мне, почему БТР сопровождения и поддержки открыл огонь по ним. Ведь мы договаривались, что Алексей с женой останутся…

— Я решил иначе. Живой участник группы зачистки — потенциальный свидетель против меня. А так было бы все чисто. Но ты не рассказал мне, куда они отправились. — Константин вздернул подбородок. Правая рука полковника легла на кобуру.

— Раз ты так решил, то полезно было бы узнать, что Алексей — не твой сын… — Застежка тихо щелкнула, ПЛ-60М словно сам прыгнул в руку полковника. Но внезапная вспышка перед глазами заслонила от него собеседника, а растекшаяся по груди боль бросила на пол. Вадим опустил руку с пистолетом и подошел к бывшему другу, который силился подняться, несмотря на выжженную в груди дыру, по краям которой тлела ткань формы.

— Я знал это, Кось… Почти всегда знал… — Голос жреца упал до шепота, но полковник его слышал — пока слышал. — Вредно все-таки гражданам жить в общих квартирах — слишком уж тесные отношения завязываются между соседями, и не уследишь за супругами. Приходится потом прикладывать усилия, чтобы исправить чужие ошибки.

— Ты… и ее… — Губы раненого едва шевельнулись, жрец подошел ближе, словно случайно наступив на руку, в которой все еще был зажат «Стиратель».

— Что? Говори громче — плохо слышно. Ах, да, ты про мою супругу спрашиваешь… Помню, как ты переживал после той аварии — наверное, даже больше меня. Знаешь, хотя на государственном уровне создание множественных семей и приветствуется, я по-старинке, предпочитаю быть единственным мужем. И заместители мне в этом деле не нужны.