Гардемарин Ее Величества. Инкарнация

— Бред! — Грач дернулся, роняя с носа тяжелую каплю. — Дурацкие сказки, в которые может поверить только полный… Проклятье, вы еще слишком молоды, чтобы понимать, что нам всем пришлось пережить за десять лет его власти. И скольких достойнейших людей…

— Потрудитесь привести примеры. Или прекратите врать.

Я понемногу начинал терять терпение, а Разумовский, похоже, слишком опешил, чтобы предпринять хоть что-то… Или просто никак не мог решить, кому из нас двоих стоит заткнуть рот первому.

— Я вру⁈ — Грач вытянул шею вперед, будто собирался меня клюнуть. — Вы желаете пример? Что ж, вот он: дело графов Платовых-Тарновских. Всего полгода следствия и четыре смертных приговора. Всю семью лишили дворянского достоинства, конфисковали имущество и отправили в Сибирь. Ваш любимый генерал не пощадил даже женщин!

— Которые прекрасно знали, откуда у почти нищего рода вдруг появились десятки тысяч рублей на счетах в Швейцарии. — Я сложил руки на груди. — Почтенный отец семейства обворовывал армию. И делал это во время турецкой кампании. Каждый камешек в ожерельях юных графинь был оплачен кровью русских солдат. И после этого вы считаете наказание слишком суровым?

— Это ложь! — Грач сжал кулаки. — Граф Василий Павлович был…

— Вором, — тихо сказал я. — Вором, подлецом и предателем.

— Послушай, ты, щенок…

— Довольно!!!

Разумовский, наконец, проснулся. И рявкнул так, что вздрогнул даже пол под ногами. Трое курсантов неподалеку поспешили убраться обратно в аудиторию, а усатый офицер, шагавший вдалеке по коридору вдруг повернул назад — видимо, вспомнил о каком-то важном деле. Грач тут же заткнулся, но продолжал смотреть на меня так, будто хотел наброситься.

— Довольно. Вы оба — хватит! — проговорил Разумовский уже тише. И повернулся к коменданту. — Оставьте нас, Осип Яковлевич. Полагаю, мы все уже и так наговорили много лишнего.

Грач коротко кивнул, развернулся на пятках и чуть ли не строевым шагом направился к лестнице. Будь погода сегодня лучше, полы плаща пафосно развевались бы за его спиной, но мокрыми они только цеплялись за ноги, как подбитые крылья.

— Господь милосердный… Что ж, вынужден признать, что ваши знания истории впечатляют. — Разумовский рукавом вытер со лба выступивший пот. — Но, мой юный друг, вашим суждениям не помешает немного деликатности. Офицеру императорского флота положено вести себя прилично. И особенно — в разговоре со старшим по званию.

— Как? Я чем-то оскорбил его высокоблагородие капитана? — Я изобразил на лице искреннее удивление. — Разве есть что-то неприличное в том, чтобы называть вещи своими именами?

— Нет… нет, конечно же. Не уверен, что мне вообще следует говорить с вами об этом… — Разумовский потеребил ворот, будто белоснежная рубашка под кителем вдруг стала на пару размеров меньше. — Впрочем, никакого секрета тут нет: Елена Васильевна, в девичестве графиня Платова-Тарновская, приходилась матерью Осипу Яковлевичу. А ее отец, Василий Павлович, соответственно…

— Дедом, — со вздохом закончил я. — Но это не отменяет того факта, что он был вором и предателем. И поверьте, Георгий Андреевич, я не постесняюсь повторить это любому, если потребуется.

— Могу только позавидовать вашей отваге отстаивать свои суждения, Острогорский. — Разумовский опустил голову и медленно зашагал обратно в сторону кабинета. — Но вы, похоже, только что нажили себе врага.

— Так пусть он об этом и беспокоится. — Я пожал плечами. — Если у его высокоблагородия остались ко мне какие-то вопросы — я готов на них ответить.

— Довольно. — Разумовский чуть возвысил голос. — Похвальное рвение, но лучше проявить его в учебе. К примеру, завтра на физкультуре.

А этот экзамен я, кажется, сдал, хоть и не без приключений. Впрочем, ничего удивительного: уж что-что, а историю я знал даже лучше, чем на отлично. Особенно отечественную.

Хотя бы потому, что писал ее собственной кровью.

Глава 17

С нормативами по физкультуре проблем ожидаемо не возникло. Новое тело работало, как часы: они и само по себе обладало неплохими характеристиками, а уж с теми улучшениями, что заложили в него целители и Конфигураторы…

В общем, на полосе препятствий мне даже пришлось немного замедлиться, чтобы ненароком не поставить какой-нибудь новый рекорд. Отжимания, подтягивания и челночный бег я сдал уже в спортзале, специально выдав буквально самую малость выше обычного норматива — слишком уж внимательно за мной вдруг принялись наблюдать.

Пришлось даже немного поупражняться в лицедействе: закончив, я старательно делал вид, что запыхался и готов вот-вот свалиться, хотя на самом деле только-только начал разгонять пульс. Юный организм без особого труда отрабатывал там, где мой прежний, даже накачавшись под завязку мощью Дара, уже давно принялся бы просить пощады.