Гарем

Когда до простых жителей города дошла весть о том, что какой-то звездочет поселился в башне и живет там наподобие отшельника, они стали приходить ко мне. Поначалу они осторожничали, поскольку были темными и необразованными людьми и понятия не имели об астрономии. Им случалось просить меня кое о чем: растолковать тот или иной сон, составить простенький гороскоп при рождении ребенка в семье, назвать благоприятный день для свадьбы или обрезания. Но со временем их просьбы становились более сложными. Люди стали обращаться ко мне за получением приворотного снадобья, с просьбой изготовить амулет на удачу или для защиты от злого глаза. В таком роде. Но иногда бывали задания и посложнее…

— К вам обращались как к колдуну?

— Колдуну? Так вы называете у себя таких людей? — Джамаль поднял на собеседника недоумевающие глаза. — Ну, по большей части это колдовство выглядело абсолютно безвредным. Мне случалось написать для страждущего несколько строк из Корана, не забывайте, что я был превосходным каллиграфом, и он носил эту бумагу в холщовом мешочке на груди. Как я уже сказал, все это было не опасно. По большей мере.

— Что же случилось потом?

— Потом? Однажды мне нанес визит евнух по имени Хассан-ага.

— Глава черной дворцовой стражи?

— Он самый. Только в то время — это произошло более двадцати лет назад — он еще не был главой, конечно.

— И он тоже попросил вас составить гороскоп?

— Не совсем так. Он сказал, что к моим услугам намерена обратиться одна очень знатная госпожа и что дело это абсолютно секретное. Если я помогу ей, меня ждет награда, которая превзойдет все мои самые смелые мечты. Если же я не сумею сохранить это обращение в тайне, сказал он, — Джамаль сокрушенно улыбнулся, — то меня оскопят так же, как оскопили его.

— И вы помогли ей?

— Естественно, я отказался. Не много нашлось бы людей, осмеливающихся отвечать отказом на такого рода просьбы, но я отважился. Сущность этого обращения до того напугала меня попервоначалу, что я даже побоялся взяться за его исполнение, не говоря уж о том, что меня могла ожидать неудача. Но они продолжали на меня наседать. Обещания звучали очень заманчиво: я смогу перестроить и оборудовать под обсерваторию свою башню; стоит мне только захотеть, и они обеспечат меня любыми инструментами, новыми книгами. Находясь под опекой этой госпожи, я смогу работать, ничего не боясь, ни от кого не завися.

— Могущественная госпожа.

— О да. Более чем.

— И о чем же она вас просила?

— Она просила меня наложить заклятие на султана. Заклятие, которое сделало бы его неспособным иметь других жен, кроме нее.

— Отнять его мужскую силу? Вы об этом говорите?

— Именно об этом.

— Кто же была эта женщина?

— В те годы она звалась хасеки, любимая наложница султана. Вам она известна под именем валиде-султан Сафие.

Пол в изумлении уставился на астронома.

— И вы… э-э-э… вы справились с задачей?

— Ха. — Тот невесело рассмеялся. — Задачей? Разумеется, справился. — Затем к ученому внезапно возвратилась серьезность. — На какое-то время она была решена. Султан Мюрад хранил верность Сафие в течение двадцати лет. К изумлению всего двора, он не брал других наложниц, не хотел детей от других женщин. Но после того, как он вернулся в Стамбул из Манисы, положение дел изменилось. Прежде всего надо заметить, что его мать, валиде Нурбанэ, жила здесь, в столице, и она завидовала той власти, которую получила над ее сыном Сафие. Именно она не уставала убеждать султана взять новых наложниц. Именно она и ее дочь Хюмайше везли из всех пределов империи самых красивых девушек. Но все было тщетно. Несмотря на то что хасеки Сафие не молодела, она оставалась единственной желанной для султана. — Джамаль отпил глоток мятного чая из крошечного стаканчика, затем, не торопясь, поставил его обратно на стол перед собой. — И вдруг однажды поиски, которые вели эти женщины, увенчались успехом. К султану привезли двух необыкновенно красивых рабынь, прекрасных, как пери. Стоило Сафие увидеть их, как она поняла, что битва проиграна. Тогда-то она и послала за мной.

Джамаль сделал новый глоток.

— Что я могу сказать? Да, талисман, приготовленный мною, действовал. Несмотря на все желание, султан не мог почтить вниманием ни одну из своих женщин. Любовными утехами он мог наслаждаться только с хасеки Сафие. Но затем все обнаружилось.

— Что обнаружилось? Ваш талисман?

Джамаль молча кивнул.

— Как мне сказали, одна из ее служанок взяла на себя вину и была брошена в Босфор.

— А Сафие? Что случилось с ней?

— Она изменила свою политику. Стала сама подыскивать для султана наложниц, девушки были одна прекраснее другой. Ко дню своей смерти султан успел стать отцом еще девятнадцати сыновей.

— Но она сохранила любовь в его сердце?

— Должно быть, так, я полагаю.

— Так вот, значит, как вам удалось построить эту обсерваторию. Так вот откуда все эти великолепные приборы, ваша прекрасная библиотека.

— Да, вы правы. Валиде-султан сдержала данные ею обещания. Она оказалась щедрой и великодушной покровительницей.

— Вам и теперь случается для нее работать?